Мари-Пьер Рэй - 1814. Царь в Париже

Нечитаемо.

Нечитаемо.

Российская медаль за войну 1812 года была серебряной и на лазурно-синей ленте. С одной стороны на ней изображался треугольник в лучах солнца и со всевидящим оком Провидения в центре, а внизу — дата «1812 год». На реверсе по-русски было написано: «Не нам, не нам, но имени твоему!» Ibidem.

В сентябре 1816 года он начал самостоятельно учиться читать и писать. Благодаря своей храбрости — за эти годы он не раз будет ранен — он, закончив службу в 1836 году, получил пенсию от Николая I, случай редчайший по тем временам. Выйдя в отставку, он начал записывать свои воспоминания и обнаружил в себе сильнейшую веру в Бога, которая привела его в монастырь. В 1839 году Памфил Назаров стал монахом под именем брата Митрофана.

Во всяком случае, так выглядели башкиры и другие тюрки.

Ножны часто были деревянные, обтянутые кожей. См.: Безотосный В. М., Иткина Е.И. Казаки в Париже. Указ. соч. С. 64.

1 апреля по григорианскому календарю.

Художник Александр Осипович Орловский (1777–1836).

Казачья бурка — плащ, покрытый козьей или овечьей шерстью.

Эти песни никогда не пели при дамах, как сообщает русский офицер Липранди в своих воспоминаниях. См.: Безотосный В. М., Иткина Е.И. Казаки в Париже. Указ. соч. С. 70.

T. e. Лувра.

Он станет главным врачом этой больницы в 1815 году.

Это название звучит в самом начале произведения Александра Краснокутского: Краснокутский А.Г. Взгляд русского офицера на Париж, во время вступления государя императора и союзных войск, в 1814 году. СПб: в морской типографии, 1819.

Речь о Наполеоне. Курсив наш.

Он не участвовал в заговоре непосредственно, но был заочно осужден на пожизненную каторгу.

Первоначально он был приговорен к двадцати годам заключения, но впоследствии этот срок был снижен до пятнадцати, а затем и до десяти лет лишения свободы.

В одном из писем к жене в 1814 году граф Ростопчин рассказывал, что всего за одну ночь полк покинуло шестьдесят человек, забрав с собой оружие и багаж.

По максимальным оценкам количество дезертиров в ходе двух оккупаций (1814 и 1815–1818 годы) составило до 40 тысяч.

По словам госпожи Ливен, супруги посла Александра I в Лондоне. См.: Mémoires de la comtesse de Lieven. Op. cit. P. 226.

Текст был переведен на французский язык аббатом де Лондом и опубликован в Петербурге на двух языках. Хвостов Д.И. Александр I в Париже апреля 16 дня 1814 года. Сочинение графа Дмитрия Хвостова. СПб.: в морской типографии, 1814.

A именно (25 мая) 6 июня 1814 года.

«Все недовольны, без исключений, что всегда является тревожным знаком. Я сердцем и душой работаю ради спасения французов. От этого зависит слава императора и благо Европы. Здесь находится краеугольный камень общественного мира. Если случится революция, никаких финансов ни на что не будет, потому что придется оставаться во всеоружии». Шарль Поццо ди Борго — Карлу Нессельроде, (10) 22 июня 1814 г. // Correspondance diplomatique de Pozzo di Borgo. Op. cit. P. 16.

«Армия еще больше взволнована и беспокойна, хотя у нее нет никаких оснований жаловаться на короля. Все опубликованные указы, относящиеся к армии, доказывают, какие усилия прилагаются, чтобы удовлетворить ее, что 600 тысяч солдат, включая прибывающих сюда пленников, и высшие офицеры в количестве, превосходящем всякое понимание, не могут волшебным образом вернуться к порядку и стать мирными гражданами или подданными. Никто из тех, кто разумен и любит свою родину, не жалеет о Наполеоне; но многие личности, для которых беспорядок представляет единственную надежду на успех, желают такого командира, как он». Шарль Поццо ди Борго — Карлу Нессельроде, (25 июня) 6 июля 1814 г.// Ibid. Р. 18.

«Два дня назад генеральный комиссар полиции опубликовал правила соблюдения воскресений и проведения шествий в честь праздника Тела Господня. Этот указ, сам по себе имевший лишь моральные и религиозные цели, был составлен так, что встретил всеобщее неодобрение. Его осуждали за чрезмерную суровость и стеснение привычек повседневной жизни бесчисленного множества людей, поскольку нарушителям он угрожал значительным денежным штрафом, что входит в прерогативу уголовного законодательства, решения по которому король не имеет права принимать без согласия Палат, и, наконец, поскольку шествие — внешний культ, запрещенный прежним законом, который пока не отменен». Шарль Поццо ди Борго — Карлу Нессельроде, (1) 13 июня 1814 г. // Correspondance diplomatique des ambassadeurs et ministres de Russie en France et de France en Russie, de 1814 à 1830. P. 16.

Об этом свидетельствует письмо Нессельроде Шарлю Поццо ди Борго, (10) 22 июня 1814 г.: «Мой генерал, Вы знаете чувства уважения и благосклонности его императорского величества к герцогу Виченцскому, а также интерес, который император выражал к недавним поручениям ходатайствовать за него перед его христианнейшим величеством. Таким образом, Вы можете легко убедиться, насколько император, должно быть, был удивлен тем малоудовлетворительным результатом, о котором мне пришлось ему сообщить. Действительно, мог ли он ждать, после всех услуг, которые он оказал королю, после того, как он сыграл главную роль в его восстановлении на троне, после того, как он неоднократно подвергал свою жизнь опасности ради его дела, которое он защищал с таким упорством, которое только и позволило преодолеть все колебания и достичь цели, наконец, после того, как он еще столь недавно, в ходе мирных переговоров, предоставил королю столь ценные доказательства своих чувств, мог ли он предположить, что столкнется с подобным отказом? Его величество был глубоко оскорблен этим, и поручил Вашему Сиятельству продемонстрировать это без стеснения. Его мнение о герцоге Виченцском ни в коей мере не было опровергнуто; храбрость, с которой он всегда сражался против перегибов Бонапарта и всех злодеяний его системы, важнейшая услуга, которую он недавно оказал, в частности, королю и своей родине, предупредив гражданскую войну всем тем, что он сделал, чтобы добиться отречения, лишь увеличили уважение, которым мы ему обязаны…» Ibid. Р. 23.

В середине февраля его сменил Веллингтон.

Российская империя сохранила за собой большую часть великого герцогства Варшавского, что ей позволило контролировать Варшаву и среднее течение Вислы; российский царь получил право использовать титул короля Польского, но был вынужден уступить Пруссии северо-западную часть герцогства (в том числе Познань и Калиш, приблизительно 810 тыс. жителей), а Австрии — Западную Галицию (т. е. район Тернополя, примерно 400 тыс. подданных). Краков стал вольным городом.