Иван Оченков - Царь

События, происходящие в далекой варварской Московии, были мало кому интересны в Европе, по полям которой уже разносился запах пороха. Волнения в Чехии беспокоили Вену куда больше чем вести с окраины цивилизованного мира. Находились, впрочем, люди легкомысленные с восторгом рассказывающие друг другу небылицы о герцоге страннике, завоевавшему престол в далекой стране и имя его было даже популярно среди молодежи и любителей галантных историй. Одним из таких людей был молодой дворянин Вольдемар фон Гуттен недавно принятый на службу к совсем уже одряхлевшему императору Матвею. Вообще, старик не слишком любил новые лица рядом с собой, но новый камер-юнкер ему чем-то понравился. Возможно тем, что его болтовня помогала императору отвлечься от мрачных мыслей.

- И тогда, ваше величество, мекленбургский герцог соблазнил несчастную русскую царицу. Бедная женщина была столь поражена мужскими достоинствами Иоганна-Альбрехта, что на коленях умоляла его жениться на ней и забрать ее царство в приданое.

- Что вы несете фон Гуттен, - не выдержал этой дичи кардинал Клезель, - всем известно, что Великий герцог Мекленбурга женат на сестре шведского короля Густава Адольфа.

- Как вы не знаете? - ни мало не смутился молодой человек, - да ведь у диких московитов принято многоженство! Да, именно поэтому славящийся своим сластолюбием Иоганн-Альбрехт и отправился в эту варварскую страну.

- Какой вздор! - фыркнул кардинал, - они все же христиане, хоть и приверженцы схизмы.

- Помнится вы, ваше преосвященство, говорили нам, что где бы не появлялся герцог-странник, там немедленно беременеют женщины. - Проявил, наконец, интерес к разговору, кутающийся в шубу император.

- Да ваше величество, это за ним водилось, - поклонился Клезель, - однако его любовные похождения не имеют никакого отношения к россказням фон Гуттена, - он по-прежнему женат на Катарине Шведской.

- Да как же не имеют, - развязано воскликнул камер-юнкер, - а как он стал царем, лишив престола царицу Марину?

- Никто из здравомыслящих людей не считал фрау Мнишек царицей ни одного дня. А мекленбургского герцога русские выбрали царем за услуги, оказанные им в борьбе с поляками.

- Как вы сказали, русские?

- Да ваше величество, его титул теперь звучит как "царь всея Руси", что можно перевести как "цезарь всех русских". Кстати, ни в Швеции, ни в Мекленбурге, ни в самой Московии сейчас не принимают верительные грамоты, если там нет этого титула.

- Представляю, как бесятся поляки, - забулькал старческим смехом Матфей. - Кстати, а в новой стране он не оставил своих привычек? Ну, брюхатить всех встречных женщин?

- Разумеется, нет, - пылко вскричал фон Гуттен, - вряд ли странника можно назвать отцом отечества, но то что он отец многих своих подданных это несомненно!

- Помолчите Вольдемар, - прервал его красноречие император, нам нужно обсудить с его преосвященством важные вещи.

- Я буду нем как рыба!

- Вы что-то говорили в связи с польскими делами короля Богемии?

- Да, ваше величество, он и ваш брат, хотели бы заручиться помощью короля Сигизмунда. Он добрый католик и мог бы оказать им поддержку в борьбе с протестантами. Однако сейчас поляки планируют поход на Москву, с тем, чтобы вернуть престол Владиславу.

- Как вы думаете, мой друг, каковы их шансы?

- Надеюсь никаких!

- Надеетесь? - удивился император.

- За Иоганном-Альбрехтом, когда-то гонялся священный трибунал, но он обвел их сыщиков вокруг пальца, как младенцев, хотя сам был еще безусым юнцом. Поэтому даже если их поход увенчается успехом, герцога они не захватят, а его возвращение в Германию принесет множество проблем.

- Да уж, много рогов вырастет, - сказал в сторону фон Гуттен и тут же захлопнул рукою себе рот, изображая раскаяние.

- Да замолчите же вы, наконец! - не выдержал кардинал, - это для таких как вы пустоголовых бездельников мекленбургский герцог просто герой скабрёзных историй, а для протестантов он готовый вождь! Несмотря на молодость, он не проиграл еще ни одного сражения, а лишив католического монарха власти в Московии и заняв его место, он и вовсе стал легендой! Сейчас мы еще можем рассчитывать на успокоение Чехии, но если у еретиков появится такой лидер, это будет катастрофа.

- А ведь герцог Иоганн-Альбрехт, кажется, присылал что-то нам, - начал припоминать император.

- Осмелюсь напомнить вашему величеству, - поклонился кардинал, что драгоценные меха, согревающие ваши царственные ноги, - подарок русского царя.

- Ах да, - вспомнил Матвей, - там был еще такой странный посол с дурными манерами, и говорящий как простолюдин, как его?

- Карл Рюмме.

- Да-да, припоминаю... хорошие меха, не правда ли?

- Совершенно великолепные, ваше величество!

- Вы, кажется, довольно благожелательны к Иоганну Альбрехту?

- И чем дальше он от империи, тем благожелательнее я к нему буду!

Тем же вечером, когда император забылся беспокойным старческим сном, фон Гуттен стоял перед его двоюродным братом и наследником Фердинандом герцогом Штирии и королем Богемии. Будущий император Священной Римской Империи прибыл во дворец окруженный иезуитами и стражниками. Лицо его было мрачно, но полно решимости. Камер-юнкер склонился перед ним в самом изящном поклоне, но тот будто не заметил придворного. Впрочем, один из иезуитов сделав шаг к фон Гутенну, тихонько спросил:

- Где его преосвященство?

- Кардинал час назад покинул покои императора и удалился к себе.

- А его величество?

- Крепко спит.

- О чем они говорили?

- О всяких пустяках, святой отец.

- А именно?

- О Московии и герцоге Иоганне-Альбрехте Мекленбургском.

- Вот как? - удивился монах, - я бы не назвал это пустяками, хотя в данный момент это действительно неважно.

- Господи прости меня! - неожиданно воскликнул, молчавший до сих пор, Фердинанд, - ты же знаешь, что у меня не было иного выхода!

Иезуиты обеспокоенно обступили его и стали тихонько что-то втолковывать, стараясь при этом не повышать голоса. Наконец, он кивнул головой и сделал знак капитану стражников. Тот махнул рукой своим людям, и они двинулись вслед за показывающим им дорогу камер-юнкером. Через несколько минут послышался шум, и стражники вернулись, таща за собой извивающуюся фигуру, закутанную в покрывало. Поравнявшись с королем, они остановились на мгновение, но тот не захотел смотреть на схваченного человека. Повинуясь команде иезуита, они потащили его на улицу и запихнули в карету. Кучер щелкнул кнутом и лошади, цокая копытами по булыжникам мостовой, потащили возок сопровождаемый отрядом черных рейтар. Придворные и слуги, если и заметили происходящее, старались вести себя ниже травы и тише воды и ни во что не вмешивались. Фердинанд, убедившись, что все прошло гладко, отправился в часовню и, преклонив колени перед распятием, стал горячо молиться, прося господа простить ему это прегрешение против своего царственного кузена и верховной власти. Сопровождающие его иезуиты старались не мешать ему и держались в стороне. Наконец, почувствовав, что молитва укрепила его силы, король встал.