Ф Грэм - Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

Общее внешнее впечатление от окружающей местности на протяжении всей Татарии, или Азиатской Скифии, чрезвычайно напоминало тоскливые и монотонные русские степи. Хотя на севере и западе их пересекают высокие хребты изломанных, почти неприступных гор, часто заросших высокими, густыми лесами; вся центральная часть совершенно плоская, летом покрыта почти одной лишь травой и вереском, а зимой – глубоким, смерзшимся снегом, и суровость климата на этой сравнительно умеренной широте объясняется ее большим возвышением над уровнем моря. В земле халхов многочисленные реки оживляют богатые равнинные пастбища; но в Монголии вода – редкость, поскольку ручьи и реки теряются в солончаках пустыни, и вдоль самых хоженых дорог выкопаны колодцы, которыми пользуются караваны. В том краю редко можно встретить дерево, лишь ползучие заросли колючего кустарника, редкие пучки вереска и короткую, жесткую траву; но порой ландшафт разнообразят глубокие овраги и скалистые ущелья; бессчетное число диких животных бродит по степи; орлы и стервятники, фазаны и множество певчих птиц парят в воздухе; а в долинах Алтайских гор прячутся тигры и волки, и те и другие знаменитые в этих местах своей свирепостью.

Татары, или туранцы [18] Некоторые этнологи собирательно называют туранские народы тюрками, но я преимущественно называю их либо татарами, либо туранцами, так как оба этих названия чаще применяются к ним, а также для того, чтобы не смешивать их с османами, которые вместе с трансоксанскими ветвями той же семьи (включая сельджуков и т. д.) часто называются туркоманами или тюрками. , населявшие эти края с самых древних времен, сами произошли от Тюрка и Тата, которые, по их утверждению, были сыновьями Иафета. Огуз-хан, один из их вождей и, очевидно, Мадий у Геродота, пришел с войной в Сирию в первой половине VII века до Рождества Христова и дошел до самого Египта; персидские поэты воспевают великолепие и славу туранского царя Афрасиаба, соперника и неприятеля их героя Рустема; а его преемники вели множество кровавых войн с персами и другими народами Южной Азии. Однако их ранняя история покрыта завесой тайны; все, что нам о них известно из тех эпох, содержится в полуапокрифических летописях китайцев; и хотя они периодически объединялись в одну великую империю и достигали значительных успехов в культуре и цивилизации, они так и не продвинулись дальше определенной точки и впоследствии вернулись к своим старинным местам обитания и кочевой, пастушеской жизни.

Еще в ранний период они разделились на множество разных племен, которые постоянно воевали друг с другом и окружающими народами и самыми яркими из которых были гунны, игуры, тюрки и татары, причем это последнее именование европейцы в Средние века применяли ко всему народу, исключительно по той причине, что их воины шли в авангарде монгольской армии, когда в 1224 году сын завоевателя Чингисхана вторгся в Европу. Но до христианской эры самой первой и могущественной туранской народностью были гунны [19] Кризи говорит, что гунны по происхождению, языку и обычаям были тесно связаны с финнами. или хунну. Они населяли обширную область страны, лежащей между северной стороной Великой Китайской стены и сибирским озером Байкал, и, по китайским хроникам, их возглавлял правитель, которого они звали титулом танжу, или солнце небесное, еще в 1253 году до нашей эры, причем власть передавалась в его семье по наследству, и его род происходил от династии Ся, Третьей династии, правившей Китаем.

У гуннов главным объектом поклонения было солнце, и каждое утро танжу и его народ простирались перед ним ниц [20] Первоначально они приносили в жертву людей, но, заметив, что в один год после чрезвычайно щедрого приношения последовала необычайно суровая зима с сильными снегопадами, они решили, что такие жертвы неприятны их божеству, и потому раз и навсегда их прекратили. Дошедшие до нас следы языка и письменности гуннов имеют большое сходство с тюркскими. Династия Ся правила с 2207 до 1767 года до Рождества Христова. ; а по вечерам они воздавали те же почести луне, относясь к ней почти с таким же благоговением и преклонением. Они часто оказывались грозными противниками для Китайской империи и соседних воинственных народов, большинство из которых они покорили и присоединили к своим владениям; среди прочих были игуры, отличавшиеся своим знакомством с письменностью, которую от них переняли другие татарские племена, так что она по сию пору у них в ходу. Наконец, в 213 году до христианской эры, спустя века вражды и военных действий, китайский император Хуанди приказал возвести огромную стену для защиты от их постоянных набегов – преграду длиной в девять тысяч километров, которая по сей день стоит свидетельством той необходимости, что заставила их осуществить столь трудную, колоссальную задачу. Затем они обратили оружие против юэчжи, или гетов, которые обосновались на восточных берегах Каспийского моря, и танжу гуннов Лао, убив вражеского вождя, сделал из его черепа чашу для питья, носил ее подвешенной к поясу и пускал по кругу, пируя со своими полководцами. Геты, которых за четыреста лет до того гунны оттеснили от границ Китая, после этого поражения снова покинули свою страну и отправились на юг к брегам Инда. Там их атаковали парфяне, и после продолжительной войны они обосновались в Бактрии и Согдиане, где греки стали называть их индоскифами; и Страбон упоминает, что, вместо предания умерших огню, они держали специальных собак, чтобы пожирать трупы, каковой обычай до наших дней распространен среди татар в тибетских городах. «Поэтому, – говорит греческий автор, – около города не видно могил, зато в самом городе (говоря о столице) встречается множество человеческих костей».

Однако оборона китайцев, построенная с таким трудом и искусством, оказалась малопригодной для сопротивления их неугомонному и грозному врагу; и в 206 году до христианской эры гунны снова вторглись в Китай и основали династию Хань, которая произвела на свет нескольких из самых прославленных и образованных монархов. Пятый из них, по имени У-ди, стал главной причиной их гибели, ибо, вооружившись против товарищей собственных предков, он со страшной жестокостью отбил новый набег гуннов и, проникнув вглубь их страны с хорошо снаряженным и дисциплинированным войском, в конце концов принудил их танжу к покорности и заставил его выплачивать дань и признать власть китайского предводителя. Они были еще более ослаблены разделением своего отныне побежденного и обедневшего племени, и один из их правителей, то ли из страха перед окружавшими их врагами, которые не давали им покоя, ведь их могущества уже никто не боялся, то ли от стремления к независимости и желания добиться верховной власти, отступил на юг во главе 50 тысяч семей, с которыми основал отдельное государство, предоставив своим прежним соотечественникам сражаться за каждую пядь родной пустыни. Северные гунны оставались вместе примерно еще пятьдесят лет, пока со всех сторон на них наседали враги; их страна была истощена голодом, и они полностью утратили свою мощь в первые века христианской эры, просуществовав, как сообщают нам китайские хроники, в течение тринадцати веков. Около 200 тысяч человек нашли приют в Китайской империи, в которую поступили на военную службу и где они поселились в основном в провинции Шэньси, и 100 тысяч человек остались в собственной стране; но самые воинственные и мощные племена, предпочтя дикую вольницу в бесплодных и мерзлых землях севера покорности какой-либо чужеземной власти, ушли за Алтайские горы в Сибирь [21] Гумбольдт предполагает, что тольтеки, или ацтеки, колонизовавшие Мексику, были частью этого народа. . Одна часть этого народа поселилась на равнинах восточнее Каспия, где их назвали эфталитами, или белыми гуннами, и, выдавив своих прежних противников гетов в Европу, основали царство, которое просуществовало несколько сотен лет, после чего было разрушено новым вторжением татарских захватчиков; представляется, что к тому времени оно достигло значительного прогресса в цивилизации. У них было постоянное правительство, они подчинялись одному монарху и писаному кодексу законов. Горго, впоследствии названный Хорезмом, стал их столицей и резиденцией царя, чей трон украшали изумруды и чей двор отличался величайшей пышностью, однако они сохранили простую веру предков, пока последователи Мухаммеда не подчинили их силой оружия. Друг с другом, как и с соседними народами, они вели дела справедливо, уважали заключенные договоры о мире и требования человечности во время войны, редко совершая набеги в соседние области, разве что в ответ на провокацию, причем неизменно доказывали, что еще сохранили свою старинную доблесть, и включили в перечень своих побед берега Инда и границы Синда. Среди них был распространен весьма своеобразный обычай: каждый из их великих людей, по обыкновению, выбирал двадцать или более спутников, которые пользовались его богатствами и разделяли с ним утехи на протяжении всей его жизни, а после его смерти всех их погребали заживо в той же могиле; обычай этот происходил из веры в то, что этим самопожертвованием они гарантируют себе, что останутся вместе со своим покровителем и на том свете, где, как и на этом, смогут вечно развлекаться охотой и пирами [22] В южных частях России было раскопано множество могил, в которых найдены человеческие и лошадиные кости, доспехи, драгоценности и т. д., причем многим из них, как предполагают, более тысячи лет. . Когда персидский царь Пероз предъявил несправедливые притязания на их страну, в которую вторгся с большим войском, и принялся ее опустошать, они выступили против него, причем их конницу поддерживали 2 тысячи слонов, и разгромили персов в ожесточенной битве, в которой пленили и вражеского царя; его они отпустили, когда он согласился покориться им и простерся ниц перед их царем и смиренно поцеловал его ноги. Однако, возвратив себе свободу, Пероз снова вторгся в земли гуннов, и в этом втором походе персидский царь потерял и войско, и собственную жизнь, тридцать сыновей и необъятное количество добычи, а победители овладели всей Персией и держали ее в подчинении два года и обязали Кавада, сына и наследника Пероза, выплачивать им дань. Другая часть гуннов обосновалась в мерзлых пустошах Сибири, где они вскоре распрощались с последними остатками цивилизованности, которой когда-либо обладали. Даже в XIII веке равнины на восточном берегу Волги по-прежнему назывались Великой Венгрией [23] В некоторых европейских языках начальная буква названия Венгрии h-, вероятно, развилась под влиянием этнонима Hunni – «гунны». ( Примеч. пер. ) , и ее жители, чье царство продержалось до тех пор, пока не было сметено монголами, все еще говорили на своем языке. Предполагают, что вторгнуться в Скифию их заставило давление других татарских народов на окраинах их территории; и в 376 году нашей эры они со всеми своими стадами и табунами отправились за Волгу и выгнали славянский народ аланов, остатки которого нашли прибежище на Кавказе, где по сию пору живут их потомки под именем осетин. Несколько готских племен обосновались при христианских епископах и в течение многих лет мирно и благополучно проживали в крепко отстроенных деревнях, возделывая землю Южной России. Их поля и жилища были сожжены и разорены гуннами, которые, как говорят, не умели пользоваться огнем, кроме как для опустошения стран, по коим они проходили, и которые, заставив остготов отступить за Днестр, вынудили вестготов добыть у императора Валента разрешение поселиться во Фракии; их дикая и пугающая наружность вызывала в сердцах противника почти такой же ужас, как и причиняемые ими чудовищные разорения. Историки того времени сообщают нам, что от иных представителей человеческого рода они отличались широкими плечами, плоскими носами и мелкими, глубоко посаженными черными глазами, а также тем, что были почти лишены растительности на лице, чем чрезвычайно походили на современных татар; и перед ними по Европе неслась жуткая молва о том, что они будто бы демоны или погибшие души, бегущие от вечной кары [24] Это описание гуннов, которое оставили нам авторы той эпохи, поразительно похоже на то, что мы читаем о татарах у путешественников и миссионеров Средних веков, которых, как говорит Хью, можно во всех чертах узнать в современных монголах. Джованни да Плано Карпини писал о них, что у них средний рост, широкие плоские лица, выступающие скулы, короткие плоские носы, маленькие, раскосые, широко расставленные глаза, бороды у них редки или вообще отсутствуют. Монах Рикольд говорит о них: «Покинув Турцию, мы вошли в Татарию, где встретились с чудесным и ужасным народом татар, которые столь разнятся от всех народов мира наружностью, нравами и образом жизни. Они разнятся наружностью, ибо у них большие широкие лица, а глаза столь малы и узки, что походят на крошечные щелочки; они не носят бород, и многие из них чрезвычайно похожи на старых бабуинов, поставленных на две ноги». . Вонзенный в землю обнаженный меч был у них единственным предметом религиозного культа; они украшали лошадиную упряжь вражескими скальпами, а когда к ним приближалась старость или болезнь, сами лишали себя жизни. Иордан рассказывает, что они питались одними только корнями и сырым мясом и всегда ели верхом на своих лошадях, едва ли когда-либо спешиваясь (из-за чего, по всей вероятности, историк Зосим написать, что они не умели ходить), и не имели ни палаток, ни домов, испытывая к ним столь непреодолимое отвращение, что называли их склепами для живых и всегда спали под открытым небом.