Ф Грэм - Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

И снова Тимур на короткое время не стал преследовать бежавшего противника и отправил армию в Монголию против калмыков, за которыми его полководцы следовали до самых северных заледенелых пустынь. Кампания продлилась пять месяцев в южных регионах Сибири: монголы шли по пустым равнинам, находили плоты и мосты, на которых противник переправлялся через Иртыш, и вырезали свои имена и цель похода на деревьях, обступавших его унылые берега, но не видели ни следа человека; животные и растения оскудевали у них на глазах, и войску приходилось питаться корешками и жалкими результатами ежедневной охоты. В конце концов, оправдывая отказ от погони тем, что, по их утверждению, они достигли обиталища соболей и горностаев, то есть земли вечного дня, где не мог бы жить ни один истинный мусульманин, ведь ему пришлось бы отказаться от закатной и полуночной молитвы, предписанной законами пророка, войско повернуло назад и возвратилось в Самарканд, и Тимур в том же году лично выступил в поход, чтобы воздать Тохтамышу за его неблагодарность. Громадная рать Тимура простиралась на 30 километров в ширину, и ее сопровождало несколько правителей из потомков Джучи, изгнанных из Дешт-и-Кипчака. Отойдя на некоторое расстояние от столицы, император принял послов Тохтамыша, которые привезли ему письмо [206] от своего господина, в котором он, покорный и полный раскаяния, молил о прощении и милости, но Тимур отверг все предложения хана и продолжил путь.

Шесть месяцев чагатаиды маршировали по бескрайним степям, простершимся на север до Дешт-и-Кипчака, пока, по словам персидского историка, не «дошли до такого места, где еще до вечернего намаза начиналась заря и восходило солнце». Они остановились у подножия Уральских гор, которые московиты звали Поясом Земли, неподалеку от места, где расположились войска Тохтамыша; каждый день происходили мелкие стычки между разведчиками и фуражирами обеих армий и обе стороны с тревогой ожидали боя. Все сыновья императора командовали каждый своим отрядом, и войска, стоя в боевом порядке, были разделены на семь частей, так как семь – священное число у татар; тогда как армия Тохтамыша, полководцы и офицеры которой были потомками ханского рода, выстроилась в виде полумесяца. Прежде чем вступить в бой с врагом, все воины чагатаидов преклонили колени в молитве, и дервиши прошли вдоль их рядов, читая отрывки из Алкорана под аккомпанемент литавр и других музыкальных инструментов; и предсказатели, бросая пыль в сторону врага, громко и пронзительно восклицали: «Так почернеют ваши лица от позора после вашего поражения!» 6 июля 1391 года обе армии пошли в наступление, и даже их враги запомнили, как храбро в тот день дрались приверженцы Тохтамыша. Они отбросили и разгромили целую орду Сулдуза и на мгновение заставили врага заколебаться; затем Тимур лично разметал их основной корпус, но его соперник снова построил фланг; и исход сражения в конце концов предрешило лишь предательство знаменосца, который бросил флаг соотечественников и поднял чагатаидское знамя среди ордынской конницы, из-за чего их полководец решил, будто враги проникли в его ряды. Это произвело смятение, еще более усиленное ударом кавалерии, и, если сказать собственными словами Тимура в его Уложении, «Тохтамыш пустил орду Джучи по ветру запустения». Он бежал, вся его армия была сметена и рассеяна, и на протяжении ста верст, пока продолжалась погоня, не было видно ничего, кроме поломанных луков, брошенных знамен и равнин, усеянных трупами и озерами и лужами крови. Сразу же после битвы Тимур спешился с коня и, по своему обыкновению, опустился на колени и сначала поблагодарил Всевышнего за победу, а затем отрядил по семь из десяти всадников своей армии в погоню за бежавшим неприятелем. Лишь немногим из злосчастного улуса Джучи удалось скрыться; перед ними была Волга, а за ними – враги со всех сторон; все их женщины, дети и имущество стали добычей победителей, которые с награбленными богатствами и рабами вернулись в Самарканд, и император поставил ханом Дешт-и-Кипчака чингисида Кунче Оглана.

Но даже этот страшный разгром не смог полностью лишить хана из улуса Джучи удачи и влияния, и менее чем через пять лет после битвы Тохтамыш не только вновь воссел на прежний трон и изгнал нового хана из Сарая, но и вторгся на территории Тимура, чтобы возместить потери своим военачальникам, которые убедили его предпринять этот поход и смыть бесчестье. Император получил сведения об этом, когда подавлял беспорядки в Грузии, и сразу же выступил в Дешт-и-Кипчак. Он встретился с армией Тохтамыша 18 июня 1395 года на берегах кавказского Терека и после затянувшейся битвы, исход которой в течение некоторого времени был неясен, сумел обратить силы противника в бегство. Литвой тогда правил двоюродный брат Ягайла, великий князь Витовт, и он приютил Тохтамыша у себя, в то время как Тимур с войском в 400 тысяч человек, рассеяв ордынцев по степи, продолжил победный поход в Европу. Он сжег и разграбил все русские деревни и города на своем пути и продвинулся до Коломны на Оке близ Москвы, чьи жители, услышав о его приближении, послали во Владимир за своей знаменитой иконой Божьей Матери, и войско, выйдя за стены столицы, несло ее перед своими рядами. Тимур отступил в Сарай, и русские приписали это заступничеству Богородицы, которая, по их словам, послала ему недобрый сон; русские поместили икону над воротами Москвы, с тех пор считали ее защитницей своего города и его самой сильной хранительницей и заступницей; но они, говорит персидский историк, «никогда не видели свою страну в столь чудовищном состоянии, ибо поля их были усеяны мертвыми, а воины Тимура взяли огромную добычу с их городов, и каждый получил столь большую долю золотых слитков, серебряных лезвий, антиохийского льна, весьма искусно изготовленных русских тканей, черных соболей и горностаев, других мехов, неизвестных чагатаидам, и коней, и молодых, еще не знавших подков жеребят, что всего этого хватило бы им, чтобы обеспечить себя и своих детей до конца жизни. Из Малой Руси они также угнали скот целыми стадами и множество женщин и девушек всех возрастов, прекрасных телом и лицом».

В Рязани Тимур пленил князя среди тлеющих развалин его столицы и, повернув на юг, пронесся вдоль Дона, а когда встал лагерем на его берегах, к нему явилась испуганная депутация из консулов и купцов Египта, Венеции, Генуи, Каталонии и Биская, проживавших в большом и богатом торговом городе на Азовском море, и принесла ему дары, чтобы удовлетворить его алчность, моля его пощадить и защитить их склады и корабли. Он любезно принял их и отправил эмира осмотреть тамошнюю гавань и лавки, но хранившиеся там незащищенные богатства оказались слишком велики, чтобы воины Тимура и он сам оставили их в покое, и жителям среди руин своей цитадели пришлось оплакать собственную доверчивость, которая заставила их на миг довериться милости или сдержанности монгольского завоевателя. Мусульман Азова монголы просто разграбили и затем оставили в покое; но всех христиан, который не бежали на кораблях за пределы гавани, постигла смерть или рабство; и даже степным ногайским татарам пришлось бежать от врага за границы своих неприветливых пустынь. Разрушив казачье поселение на Северном Кавказе, чагатаиды предали всех схваченных пленников мечу и, перейдя по льду толщиной один метр, ограбили даже хижины скромных рыболовов, живших на островках посреди Дона, а всех тамошних жителей угнали в рабство в имперский лагерь. Сарай, столица Дешт-и-Кипчака, был разрушен до основания, и, подозревая правителя Астрахани Махмуда в измене, Тимур отправил туда эмира, чтобы привести его к повиновению. Это было в середине зимы, которая в тот год выдалась необычайно суровой, и в это время года местные жители, по обыкновению, выстраивали для обороны города ледяную стену вокруг него, в которой помещали арку и ворота [207]. Монгольский полководец осадил его, но так как его войска не сумели войти в город до личного появления императора, то, когда жители сдались на его милость, они получили позволение вывезти из Астрахани свой скот и имущество. Сразу же после этого Тимур велел сровнять город с землей, а правителя Махмуда утопить в Волге; и его, согласно приказу, затолкали под лед. Всю добычу, взятую в Дешт-и-Кипчаке, затем поделили между монгольскими воинами и начальниками, чтобы вознаградить их за страдания, перенесенные по причине сильнейшего мороза: погибло множество лошадей и людей, и в лагере начался такой голод, что фунт проса продавали за 70 динаров, овечью голову – за сотню, а воловью – за 350. Затем они без спешки покинули страну, опустошив южные области Руси до литовской и венгерской границы, и вернулись с императором в Грузию, где дошли до самых укромных долин и ущелий Кавказа.