Сергей Войтиков - Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны

Что интересно, член Реввоенсовета Восточного фронта С.И. Гусев и командующий войсками Восточного фронта С.С. Каменев выдали удостоверение на право хранения женой П.А. Кобозева муки, датированное 10 декабря 1918 г., «уже после задержания 50 пудов муки» {708} 708 Там же. Л. 2. .

По делу допросили в качестве свидетеля Арсения Ивановича Кириллова. Тот, как выяснилось, «фактически не знал, что у т. Кобозева имеется мука», однако «видал», как «в семье Кобозева очень часто пекут пироги из белой муки и т. п.», и «слыхал из частных разговоров, что в квартире у т. Кобозева имеется мука» {709} 709 Там же. Л. 3. . При разговоре с В.И. Пэалпу, который грузил муку на розвальни для ее последующей отправки в столовую штаба Восточного фронта, бдительный А.И. Кириллов якобы заметил: «…нехорошо со стороны Кобозева хранить у себя на квартире такой большой запас муки, когда страна голодает» {710} 710 Там же. . Уже на допросе Кириллов заявил: «…если бы Пэалпу не приехал за этой мукой, то он, Кириллов, поставил бы в известность местную, т. е. Арзамасскую, чрезвычайную комиссию» {711} 711 Там же. . Не известно, бил ли себя при этом Кириллов кулаком в грудь, но, если бил, то право на это у него, видимо, было.

Военный следователь РВТР Пешехонов, изучив материалы дела, не взял на себя ответственность сделать по нему какой бы то ни было вывод. Оно и понятно с учетом стажа в правящей партии и положения в ней П.А. Кобозева. Пешехонов вынес следующий «вердикт»: «Принимая во внимание вышеизложенное и заявление Пэалпу на допросе во время заседания трибунала Восточного фронта по его делу, что госпожа (так в тексте. — С.В.) Кобозева не хотела, чтобы знали, что мука принадлежит ей, и просила его, Пэалпу, при продаже 50 пудов муки не упоминать совсем ее фамилии, несмотря на то, что при требовании докладчика по его делу запротоколировать означенное заявление Пэалпу, последний отказался от своих слов, представляется невыясненным, почему так долго, а именно около двух месяцев, в квартире Кобозева хранилось столь большое количество белой муки, которая, за исключением 6–8 пудов, подлежала распределению и часть которой предназначалась также и для столовой штаба Восточного фронта. А посему, не усматривая, при наличии имеющихся данных, признаков преступного деяния, но допуская таковые ввиду некоторых противоречий в показаниях, полагал бы означенный доклад вместе с делом представить председателю Революционного [военного] совета Республики на распоряжение» {712} 712 Там же. .

Председатель Революционного военного трибунала Республики К.Х. Данишевский, один из руководителей Социал-демократии Латышского края, скорее всего знавший П.А. Кобозева еще по революционному движению в Прибалтике, и уж точно недавний соратник П.А. Кобозева по противодействию диктату Я.М. Свердлова и Л.Д. Троцкого в РВСР, оказался в крайне затруднительном положении. Выход, нашел, по всей видимости, единственно верный: 3 февраля он наложил на докладе Пешехонова резолюцию: доклад препроводить Л.Д. Троцкому «на решение о дальнейшем направлении дела», а копию доклада направить В.И. Ленину, дабы тот смог принять участие в судьбе лично преданного наркома.

4 февраля, не дожидаясь окончания следствия, ЦК РКП(б) освободил П.А. Кобозева от «звания и обязанности» члена РВСР, естественно, под самым благовидным предлогом: якобы вследствие отдаленности большевика от места дислокации Реввоенсовета Республики (такие мелочи не смущали высшее большевистское руководство, в котором, к примеру, Н.Н. Крестинский мог годами числиться наркомом финансов, реально руководя чем угодно, но только не Наркоматом финансов РСФСР). ЦК ввел П.А. Кобозева «как политического и советского работника […] в состав направляемой в Туркестан тройки ответственных работников» {713} 713 Известия ЦК КПСС. — 1989. — № 7. — С. 146. (постановление ЦК было проведено в советском порядке через СНК 15 февраля {714} 714 Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника: Т. 6. — С. 522. ). Таким образом, Кобозева просто убрали с глаз долой — из революционного центра в партийную ссылку.

5 февраля Реввоентрибунал Республики направил доклад Пешехонова В.И. Ленину, а тот по традиции — «в архив» {715} 715 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 8093. Л. 1. , так ничего и не предприняв для наказания верного соратника.

Несмотря на то, что решение по делу П.А. Кобозева уже было принято, Л.Д. Троцкому дали возможность проявить великодушие. 10 февраля председатель РВСР направил «Члену Реввоенсовета Республики товарищу Аралову» и «Председателю Совета Обороны товарищу Ленину» письмо, представлявшее собой верх уважения к П.А. Кобозеву как человеку, открыто бросившему вызов Я.М. Свердлову и Л.Д. Троцкому в то время, когда победитель во внутрипартийной борьбе был отнюдь не ясен: «Представленные мне материалы по делу о хранении у т. Кобозева нескольких десятков пудов муки не дают, по моему мнению, никакого повода для судебного преследования. Попытка одного из свидетелей представить дело так, будто мука эта служила для продажи, представляется совершенно бессмысленной: на руках у т. Кобозева бывали не раз десятки миллионов рублей и подозревать его в спекуляции на несколько сот или тысяч рублей — чистейшая бессмыслица. Принимая во внимание, что т. Кобозев переезжал с места на место, и в т. ч. по такой территории, где продовольственный аппарат совершенно не налажен, никак нельзя усматривать преступления в том, что он в своем поезде имел несколько десятков пудов муки, которая распределялась между работниками штабов. Думаю, что начинать по этому поводу процесс нет решительного никакого основания» {716} 716 РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 8601. Л. 1. . В.И. Ленин написал на документе: « В архив. Согласен» {717} 717 Там же. . Ключевым из двух пунктов пометы председателя Совнаркома в данном случае был первый (двукратное подчеркивание не случайно): при необходимости документ можно было использовать как против П.А. Кобозева, заподозренного в спекуляции, так и против Л.Д. Троцкого, который принял его сторону в весьма сомнительном деле. А может быть, вождь мировой революции вспомнил о «летучем аппарате управления» Л.Д. Троцкого — его поезде с отдельной столовой, в которой хранились куда более ценные в голодные годы продукты, нежели несколько десятков пудов муки, в неправедном «освоении» которых обвиняли П.А. Кобозева…

Историческую миссию, которую изначально были призваны выполнить ВЧК и ее местные органы, исчерпывающим образом охарактеризовал Ф.Э. Дзержинский в выступлении при открытии 2-й Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий 27 ноября 1918 г.: «Являясь органами пролетарской борьбы», ЧК «должны проявлять максимум революционной энергии и политической зрелости и беспощадно сметать с пути все то, что мешает пролетариату в его творческой работе» {718} 718 Сб. Ф.Э. Дзержинский. — С. 86. . Однако исключительно ликвидацией добиться чего бы то ни было трудно, а созидательная деятельность не была характерна для чрезвычайных комиссий, в особенности после их чистки от левых эсеров, которые, по крайней мере, пытались противодействовать произволу {719} 719 См.: Левые эсеры и ВЧК: Сб. док. — Казань, 1996. .