Нурбулат Масанов - Кочевая цивилизация казахов [Основы жизнедеятельности номадного общества]

Важное значение для исследования проблемы генезиса номадизма имеет анализ технологических аспектов, в частности таких, как всадничество, предварительно датируемое серединой II тысяч, до н. э., появление колодцев - ориентировочно в конце того же тысячелетия, железных орудий, совершенствование конского снаряжения, развитие транспортного и мясо-молочно-шерстного направления в скотоводстве, изменение структуры стада, принципов организации общественного производства, направленности и ареала передвижений и т. д. Иначе говоря, различного рода усовершенствования в технологическом арсенале и инновации в развитии материальной культуры, накопившиеся к эпохе раннего железа и составившие своего рода социокультурные механизмы перестройки системы материального производства, в совокупности с технологическими изобретениями детерминировали качественную трансформацию культур древних насельников эпохи бронзы, генезис и становление кочевничества. Видимо, в этой связи закономерно формирование скифо-сакской культурно-исторической общности на всем ареале Евразийских степей, полупустынь и пустынь уме-реннего пояса, олицетворявшей становление этнокультурной интеграции на базе кочевого хозяйственно-культурного типа (Мар-гулан и др., 1966; Литвинский, 1972; Артамонов, 1973; Акишев, 1973; Хазанов, 1975; Скифо-сибирский зверинный стиль…; Грязнов, 1980; Грач, 1980; Акишев, 1984 и др.).

Особый интерес представляют материалы по эволюции конструкции конской узды и сбруи, средств и способов передвижения древних скотоводов. В памятниках андроновской и срубной культур на территории Казахстана, Западной Сибири и Поволжья найдено множество предметов архаического способа взнуздывания лошади, в частности костяных и роговых псалиев - приспособлений, связывающих удила с ремнями оголовья. В начале 1 тысяч, до н. э. появляется новый тип узды: двусоставные бронзовые удила, который, однако, к середине того же тысячелетия вытесняется удилами с кольчатыми окончаниями, а псалии становятся двудырчатыми. При этом вместо бронзы и рога для изготовления узды начинают употреблять железо. В середине 1 тысяч, до н. э. дышловой способ запряжки животных в транспортные средства (колесницы, повозки и т. п.) вытесняется оглобельным способом (Кадырбаев, 1980. С. 50-51, 54-57; Викторова, 1980. С. 107-111 и др.).

Таким образом, существенную роль в становлении и формировании кочевого скотоводческого хозяйства сыграли разнообразные технологические усовершенствования и технические новшества в эпоху бронзы и на стадии перехода к раннему железному веку. Они, несомненно, явились одним из факторов генезиса номадизма, поскольку способствовали оптимизации системы материального производства, ее большей адаптивности и приспособленности к изменяющимся природно-климатическим условиям.

В условиях кризиса традиционного для эпохи бронзы оседло-земледельческого и в том числе развивающегося в его рамках скотоводческого хозяйства, изменения климата, давления антропогенного фактора (Марков, 1973; Он же, 1976 и др.) и целого ряда других объективных и субъективных причин в полный рост встал вопрос о необходимости освоения новой экологической ниши - степных и пустынных пространств Евразии за пределами речных долин и низкогорных районов. Несмотря на то, что в предшествующий период скотоводами в процессе различного рода перегонов и отгонов был накоплен какой-то опыт о функционировании естественно-природных явлений за пределами традиционных местообитаний, в целом достигнутый уровень знаний был явно недостаточен для экологического освоения пустынно-степных пространств. Как показывает опыт классического номадизма, для самодостаточной организации кочевого скотоводства в оптимальном режиме был необходим более значительный экологический опыт.

Этот информационный минимум для адаптации в данных условиях среды обитания и при данном типе аграрного производства был настолько большим и включал такой объем и качество знаний, что его достижение могло быть обеспечено только лишь за счет межпоколенной передачи информации и аккумуляции ее на протяжении очень длительного исторического периода. Многие тайны пастушеско-кочевой технологии передавались от отца к сыну, от сына к внуку и так на протяжении многих поколений; они представляли собой своего рода «золотой фонд» народного опыта и знаний (Аргынбаев, 1969; Погорельский, 1949 и др.). Чаще всего нормальное функционирование кочевого типа хозяйства обусловливалось в прямом смысле слова прежде всего качественно-количественным объемом знаний общественного лидера и каждого индивида. Как свидетельствуют источники, нередко даже не все члены рода знали расположение колодцев (Логашова, 1976. С. 35 и др.). Как правило, о всех нюансах и особенностях природных циклов, географии расположения сезонных пастбищ, кратчайших и разнообразных маршрутов кочевания, мест водопоя, гидрохимического состава водных источников, циклов продуктивности растительного покрова, степени его поедания и усвоения скотом, процесса нажировки икачества физического состояния животных, атмосферных осадков и паводкового разлива рек, времени установления и схода снежного покрова и о многом другом знали только лишь отдельные аксакалы (седобородые). Признание важности экологического опыта в жизни кочевников содержится во многих работах (Щербина, 1905. С. 26-28; Федорович, 1950. С. 37; Толыбеков, 1971 и др.). Для того, чтобы самому узнать о всех технологических аспектах функционирования системы материального производства и естественно-природных процессов, человеку порою не хватало целой жизни даже при условии выработанных веками и усвоенных поколениями предков знаний и опыта, переданных ему, как говорится, с «молоком и кровью матери».

Вследствие этого проблема номер один для любого кочевника-скотовода - это приобретение лимита знаний о характере природно-климатических условий, об особенностях функционирования среды обитания. Только лишь с помощью этого информационного минимума могло быть обеспечено хозяйственное освоение пустынно-степной зоны. В любом ином случае человека ждал бы неминуемый летальный исход (см. в этой связи: Волович, 1983. С. 93-119 и др.). Как свидетельствует оседлый образ жизни древних насельников региона, земледельческо-скотоводческий тип хозяйства, локализация всех поселений эпохи бронзы в речных долинах и отсутствие следов пребывания человека в открытой степи и пустыне, такой объем знаний и экологический опыт о специфике функционирования и жизнедеятельности фитоценозов, природных циклов, атмосферных осадков, водных ресурсов и т. п. у них практически отсутствовал либо был весьма незначителен. Поэтому, как нам представляется, было бы наивным предполагать, что при наступлении засушливого периода и упадке земледелия скотоводы забросили свои оседлые поселения в поймах рек и ринулись сходу осваивать открытые пространства степи и пустыни. В этой связи встает вопрос о способе освоения новой экологической ниши .