Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Однако он скоро оправился. Нападение на скифов вполне увенчалось желанным успехом; от их царя прибыли послы, чтобы извиниться в случившемся и заявить, что народ не принимал участия в этом походе, что он затеян на свой собственный страх и риск отдельным отрядом, увлеченным жаждой добычи; их царь сожалеет о причиненных этим неприятностях; он готов подчиниться всем приказаниям великого царя. [35]Александр без выкупа возвратил им взятых в плен в сражении около 150 человек, - великодушие, которое не замедлило произвести свое впечатление на умы варваров и которое в соединении с его изумительными боевыми подвигами окружило его имя ореолом сверхъестественного величия, которому простота первобытных народов скорее склонна верить, чем сомневаться в нем. Как семь лет тому назад на Дунае даже и непобежденные народы явились выразить ему свою преданность, так и теперь от сакских скифов [36]явились послы, предлагавшие царю мир и дружбу. Таким образом, все народы по соседству с Александрией были усмирены и стали к государству в отношения, которыми в настоящее время Александр должен был удовольствоваться, чтобы тем скорее иметь возможность появиться в Согдиане.

Действительно, положение вещей в Согдиане было весьма опасно; к восстанию, начатому Спитаменом и его приверженцами, примкнула, вероятно, более из страха, чем по доброму желанию, обыкновенно мирно работавшая часть населения; [37]македонский гарнизон Мараканды был осажден и находился в весьма стесненном положении, но затем он произвел вылазку, отбил неприятеля и возвратился в цитадель, не понеся никаких потерь; это произошло приблизительно в то же самое время, когда Александр, быстро покорив семь городов, выслал своим подкрепление. При вести об этом Спитамен снял осаду и удалился по направлению к западу. [38]Тем временем в Мараканду прибыли посланные Александром после падения Кирополя войска, состоявшие из 66 македонских всадников, 800 греческих наемных всадников и 1500 тяжеловооруженных наемников; начальство над этим отрядом было вверено Андромаху, Карану и Менедему; к ним Александр присоединил ликийца Фарнуха, знакомого с языком туземцев, [39]убежденный, что одно появление македонского отряда будет достаточно для обращения мятежников в бегство, а затем главным образом дело сведется к тому, чтобы придти к соглашению с вообще миролюбивой массой народонаселения Согдианы. Македоняне, видя окрестности Мараканды уже очищенными Спитаменом, бросились преследовать его; при их приближении он бежал в лежавшую на границах Согдианы пустыню; однако им показалось необходимым продолжать преследование еще дальше, чтобы наказать скифов, дававших, по-видимому, убежище мятежникам. Следствием этого необдуманного нападения на скифов было то, что Спитамену удалось склонить их к открытой помощи себе и увеличить свое войско шестьюстами этих смелых всадников, родиной которых была степь. Он выступил против македонян на границу степи; не производя на них формального нападения и не выждав его от них, он начал скакать около сомкнутых рядов македонской пехоты и обстреливать ее издали; когда же на него бросалась македонская конница, он бежал от нее и утомлял ее беспорядочным бегством, постоянно возобновляя свои нападения на новых пунктах. Лошади македонян были измучены большими переходами и недостатком корма, многие их воинов легли уже убитыми или ранеными на месте; Фарнух потребовал, чтобы три военачальника приняли на себя предводительство, так как он не солдат и послан не для войны, а для переговоров; они отказались принять на себя ответственность за экспедицию, которая уже почти не удалась; началось отступление с открытого поля к реке, где под прикрытием леса можно было оказать сопротивление неприятелю. Но отсутствие сосредоточенной в одних руках власти уничтожило последнюю надежду на спасение: подойдя к реке, Каран переправился через нее со своими всадниками, не известив об этом Андромаха; пехота, полагая, что все потеряно, с лихорадочной поспешностью бросилась за ними, чтобы достигнуть противоположного берега. Едва варвары заметили это, как налетели со всех сторон, переправились выше и ниже через реку, и, окружив отовсюду греков, гоня их сзади, нападая с флангов и оттесняя назад выходящих на берег, они, не встречая ни малейшего сопротивления, загнали македонян на остров реки, где своими пускаемыми с обоих берегов стрелами перебили остаток войска. Немногие были взяты в плен, но и эти умерщвлены тут же; большинство и в том числе предводители пали; спаслось только сорок всадников и триста пехотинцев. [40]Спитамен сам немедленно выступил со своими скифами против Мараканды, и, ободренный достигнутыми им успехами и поддерживаемый местными жителями, вторично начал осаждать гарнизон города.

Эти известия вынудили царя, как можно скорее уладить свои дела со скифскими народами Танаиса; довольствуясь тем, что в новооснованном на Танаисе городе он имеет в то же время и пограничный пикет, и важную позицию для будущих операций, он поспешил во главе легкой пехоты, гипаспистов и половины гиппархий в долину Согда, а главной части войска под предводительством Кратера приказал идти следом за ним; делая двойные дневные переходы, он на четвертый день стоял под стенами Мараканды. [41]При вести о его приближении Спитамен бежал. [42]Царь последовал за ним, путь его лежал по тому месту берега реки, где трупы македонских воинов указали ему на арену злополучной битвы; он похоронил трупы с торжественностью, какую только допускала необходимость спешить дальше, и затем продолжал преследовать бегущего неприятеля до тех пор, пока пустыня, бесконечно тянущаяся к западу и северу, не заставила его отказаться от дальнейшего преследования. Таким образом, Спитамен со своими войсками был изгнан из страны; согдианцы в сознании своей вины и полные страха перед справедливым гневом царя бежали при его приближении за земляные валы своих городов, и Александр поспешно прошел мимо них, чтобы сперва прогнать Спитамена; в его намерения не входило оставить их безнаказанными; чем опаснее было это вторичное отпадение, чем важнее было прочное обладание этой областью и чем ненадежнее была вынужденная покорность согдианцев, тем необходимее казалась величайшая строгость относительно мятежников. Возвратившись с границ пустыни, он начал опустошать эту богатую землю, жечь деревни, разрушать города. Около двенадцати мириад народонаселения, как говорят, было изрублено при этой жестокой экзекуции. [43]

Когда таким образом спокойствие в Согдиане было восстановлено, Александр, оставив здесь Певколая [44]с тремя тысячами человек, отправился в Бактриану, в Зариаспы, куда он созвал гиппархов страны на упомянутое нами выше собрание. Подчинились ли теперь Бактры, испуганные суровой карой, которую понесла Согдиана, или они с самого начала проявили меньшее участие в восстании, во всяком случае Александр в настоящее время нашел военные меры против них излишними, и о каре за умышлявшееся, быть может, отпадение Бактрии упоминается только в одной лишенной твердой достоверности заметке. [45]Те из вельмож, которые были замешаны в согдианском восстании, бежали в горы, где считали себя в безопасности в своих расположенных на скалах замках (аулах).