Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Послав вперед в Кирополь, куда бросилась главная масса варваров из окрестностей, Кратера, получившего приказ окружить город валом и рвами и построить машины, он поспешно двинулся в Газу, ближайшую из семи крепостей. Явившись перед Газой, он немедленно приказал начать штурм низких земляных валов этого города; пока пращники, стрелки и машины осыпали валы градом стрел и камней и совершенно очистили их со всех сторон, в это же время пошла на штурм тяжелая пехота, приставила лестницы, взошла на стены, и скоро македоняне стали господами города; по положительному приказу Александра, все мужское население должно было быть вырезано; жены, дети и все имущество были отданы в распоряжение солдатам, а город предан пламени. Еще в тот же день было произведено нападение на вторую крепость, которая и была взята таким же образом; жителей постигла та же участь. На следующее утро фаланги стояли под стенами третьего города, который тоже пал при первом штурме. Варвары двух ближайших крепостей видели поднимающиеся над взятыми городами столбы дыма; некоторые, которым удалось вырваться, принесли весть об их страшном конце; варвары этих двух городов сочли все потерянным, толпами бросились они из ворот, чтобы бежать в горы. Предвидя это, Александр еще ночью послал вперед свою конницу с приказом следить за дорогами около обоих городов; таким образом, бегущие варвары натолкнулись на мечи сомкнутых македонских ил и были по большей части изрублены, а их города взяты и сожжены.

Покорив таким образом в два дня пять ближайших крепостей, Александр обратился против Кирополя, перед которым уже стоял Кратер со своими войсками. Этот город, превосходивший величиною уже завоеванные города, снабженный более крепкими стенами и цитаделью внутри, защищало приблизительно пятнадцать тысяч человек, принадлежавших к самым воинственным варварам окрестностей. Александр приказал немедленно выдвинуть штурмовые машины и начать с ними работу против стен, чтобы возможно скорее иметь брешь для атаки. Пока внимание осажденных было обращено на угрожаемые таким образом пункты, он заметил, что пересохшая в то время река, пересекавшая город, образовала в стене отверстие и представляла собою путь, которым можно было проникнуть в город. Он двинул гипаспистов, агрианов и стрелков к ближайшим к этому месту воротам, а сам с немногими другими воинами незаметно прокрался по ложу реки в город, бросился к ближайшим воротам, разбил их и впустил своих. Видя, что все погибло, варвары с дикой яростью бросились на Александра; началась кровопролитная схватка; Александр, Кратер и многие офицеры были ранены, но с тем большею энергией напирали македоняне; пока они занимали городской рынок, стены были тоже взяты; окруженные со всех сторон, варвары бросились в цитадель; они потеряли около восьми тысяч человек убитыми. Александр немедленно обложил цитадель; продолжительных усилий не понадобилось, - недостаток воды принудил ее сдаться.

После падения этого города от седьмой и последней крепости нечего было ждать долгого сопротивления; по рассказу Птолемея, она сдалась на волю победителя, не ожидая нападения; по другим сообщениям она была тоже взята штурмом и население ее перебито. [32]Как бы то ни было, но Александр должен был поступить с мятежными варварами этой страны, тем строже, чем важнее была для него их область; он должен был какою бы то ни было ценою приобрести полную уверенность в своей власти над этой переполненной проходами местностью, без которой нечего было и думать о завоевании согдианской земли; кровь открыто сопротивляющихся противников, уничтожение всего старого порядка вещей и должны были положить начало введению новой организации, которая предназначалась на многие столетия пересоздать земли за Оксом.

Покорением этих семи городов, остатки народонаселения которых были отчасти уведены в оковах, чтобы быть поселенными в новом городе Александрии на Танаисе, Александр завоевал себе открытый обратный путь в Согдиану; необходимо было, не теряя времени, подать помощь оставленному в Мараканде и осаждаемому Спитаменом гарнизону. Но скифские орды, привлеченные возмущением семи городов, стояли уже на северных берегах реки, готовые напасть на отступающих; если Александр не хотел отказаться от всех приобретенных им на Танаисе выгод и от полной новой славы и нового могущества будущности, то он должен был вполне укрепить за собою занятую им при реке позицию и, прежде чем возвращаться в Согдиану, раз и навсегда отбить у скифов охоту к вторжениям; на первое время казалось достаточным послать в Мараканду подкрепление в несколько тысяч человек. В течение двадцати дней были окончены наиболее неотложные работы в новом городе и воздвигнуты необходимые жилища для первых поселенцев; македонские ветераны, часть греческих наемников и затем те из окрестных варваров, которые изъявили на это желание, и уведенные из разрушенных крепостей семейства образовали первое население этого города, которому царь по принесении обычных жертв и после устройства игр и праздников дал имя Александрии.

Тем временем скифские орды еще продолжали стоять на другом берегу реки; как бы вызывая на бой, они пускали стрелы на другой берег и шумно хвастались, что чужеземцы, конечно, не решатся биться со скифами, если же и решатся, то увидят, какое различие существует между сынами пустыни и персидскими неженками. Александр решил переправиться через реку и напасть на них; жертвы не сопровождались, однако, благоприятными знамениями; да и он не должен был еще настолько оправиться от раны, полученной им при штурме Кирополя, чтобы иметь возможность лично принять участие в этой экспедиции. Но когда хвастовство скифов начало становиться все более и более дерзким и тут же получились тревожные вести из Согдианы, царь приказал своему гадателю Аристандру вторично принести жертву и вопросить волю богов; жертвы снова не возвестили ничего хорошего: они предсказали личную опасность для царя. Тогда Александр со словами, что он предпочтет подвергнуть самого себя величайшей опасности, а не согласится долее служить посмешищем для варваров, приказал двинуть войска к берегу, вывезти метательные орудия и приготовить для переправы обращенные в понтоны шкуры палаток. Это было исполнено; пока скифы с громким шумом скакали взад и вперед на своих конях по противоположному берегу, отряды македонян в полном вооружении выступили на южный берег реки, имея перед собою метательные машины, которые затем вдруг все вместе начали метать на противоположный берег стрелы и камни. Этого полудикие скифы еще никогда не видывали; пораженные и смущенные они отступили от берега, а войска Александра при звуках труб начали переправляться через реку; стрелки и пращники, которые переправились первыми, прикрывали переправу конницы, двинувшейся следом за ними; когда же переправилась и эта последняя, то сариссофоры и тяжелые греческие всадники, общее число которых равнялось тысяч двумстам воинов, открыли сражение; скифы, отступившие столь же быстро, как дико они нападали, скоро окружили их со всех сторон, начали осыпать их градом стрел и, избегая правильной атаки, стали сильно теснить значительно уступавших им по численности македонян. Тогда на неприятеля двинулись стрелки и агрианы вместе со всей легкой пехотой, которая только что высадилась на берег; скоро местами завязалось правильное сражение; чтобы решить его, царь отдал трем гиппархиям гетайров и конным аконтистам приказ ударить на неприятеля; сам он во главе других эскадронов, скакавших глубокими колоннами, ударил во фланг неприятелей, так что теперь последние, атакованные со всех сторон и не будучи более в состоянии рассыпаться для летучего боя, начали отступать на всех пунктах; македоняне горячо бросились преследовать их. Лихорадочная скорость, палящий зной и жгучая жажда крайне затрудняли преследование; сам Александр, измученный до последней степени, выпил, не слезая с коня, скверной воды, какая нашлась в этой солончаковой степи; действие этой роковой неосторожности сказалась быстро и сильно; однако он еще много миль гнался за неприятелем; [33]наконец, силы отказались служить ему, преследование было прервано и больной царь был отнесен обратно в лагерь; с его жизнью все ставилось на карту. [34]