Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Возвращение на родину. - Флот на Ахесине. - Война с маллами. - Грозящая жизни Александра опасность. - Сражение на нижнем Инде. - Отбытие Кратера. - Битва в дельте Инда. - Плавание Александра по Океану. - Его отбытие из Индии

То были, вероятно, последние дни августа 326 года, когда македонское войско собиралось на берегах Гифасиса в обратный поход. По приказанию царя, войско воздвигло [1]на берегах реки двенадцать громадных, подобных башням, алтарей в благодарность богам, которые до сих пор всегда позволяли македонянам победоносно двигаться вперед, и в воспоминание об этом царе и об этом войске. Александр принес жертву на этих алтарях, а войска, по греческому обычаю, устроили разные игры. [2]

Затем войско двинулось к западу; дорога шла по дружественной земле; без особенных трудностей, кроме все еще продолжавшихся частых дождей, оно достигло Гидраота, и, перейдя через эту реку и пройдя по области Гандаритиде, достигло берегов Акесина; здесь на месте переправы через реку уже был готов город, постройка которого была поручена Гефестиону. [3]Александр остановился здесь на короткое время, чтобы частью сделать нужные приготовления для плавания вниз по Инду и по "великому морю", частью чтобы колонизовать новый город, с каковой целью были приглашены поселиться в нем индусы окрестностей и были поселены здесь неспособные к военной службе наемники войска.

Во время этой остановки приветствовать великого царя явились брат кашмирского государя Абисара и другие мелкие государи горных областей, все с множеством драгоценных подарков; Абисар посылал тридцать слонов и в ответ на приказ явиться лично, который был ранее прислан ему царем, уверить в своей полной преданности, а свое отсутствие извинял болезнью, которая уложила его в постель. Так как посланные Александром в Кашмир македоняне подтвердили его слова и теперешнее поведение этого государя, по-видимому, ручалось за его дальнейшую преданность, то его государство было отдано ему как сатрапия и был установлен размер дани, которую отныне он должен был платить, его власть была распространена также на государство Арсака (Ураса, недалеко от Кашмира). [4]Освятив основание нового города торжественными жертвоприношениями, Александр переправился через Акесин, и около половины сентября различные части войска сошлись в Букефале и Никее на Гидаспе.

Мысль царя возвратиться в свое государство из области реки Инда не тем путем, каким он сюда пришел, но дать почувствовать силу своего оружия также и землям вниз по реке и рассеять здесь семена эллинистической жизни - была великой и плодотворной мыслью. Его влияние на этот новооткрытый индийский мир, не бывшее влиянием непосредственного монарха, на основанное на открывшихся теперь в первый раз сношениях с этими народами и рассчитанное на постепенный рост этих сношений и начинаний, не могло бы быть ни полным, ни даже просуществовать долгое время, если бы связующим звеном осталась только индийская сатрапия с рекой Кофеном. Если эта сатрапия и была главным путем для взаимных сношений, то в руках македонян все-таки должна была быть вся линия реки Инда, жившие ниже по течению реки народы должны были обычно признавать то же самое влияние, как и народы пятиречья, Александр должен был поступить с ними тем решительнее, чем более многие из них, как маллы и оксидраки, гордились своей независимостью и боевой славой и ненавидели или презирали всякое чужеземное влияние; главное свое выражение и опору это влияние должно было получить в эллинистических колониях на реке Инде. С этой-то целью Александр еще тогда, когда он выступал от Гидаспа на восток, отдал приказ строить большой речной флот, на котором задумал спуститься по Инду к великому морю; теперь, когда оказалось невозможным продолжить поход до Ганга и до восточного моря, Александр с удвоенным рвением должен был обратиться к этой экспедиции, которая если и не сулила столько же славы и добычи, как поход к Гангу, то все-таки позволяла ожидать больших успехов.

В течение четырех месяцев, проведенных Александром вдали от Гидаспа, внешний вид этой местности, в которой лежали его оба города, совершенно переменился. Время дождей прошло, воды начали возвращаться к своему прежнему руслу и на левом берегу реки тянулись теперь обширные рисовые поля, роскошно зеленевшие на оплодотворенной разливами почве; другой берег, над которым высились поросшие лесами горы, был на многие мили кругом покрыт корабельными верфями, в которых частью еще строились, частью стояли уже готовыми сотни больших и малых судов; по реке, берега которой были оживлены пестрым движением и странным видом стоявшего на отдыхе лагерем составленного из всевозможных национальностей войска, шли сплавной лес с гор, челноки со всевозможными запасами и баржи со строительными и боевыми материалами. Первой заботой Александра было полнее и прочнее выстроить обе крепости, земляные валы и бараки которых, наскоро выстроенные на низменной местности, немало пострадали от разрушительного действия воды. Затем началось вооружение кораблей; следуя греческому обычаю, Александр из числа самых богатых и знатных лиц своей свиты назначил тридцать три триерарха, для которых эта литургия, заключавшаяся в почетном доставлении красивого и прочного вооружения корабля, сделалась предметом весьма полезного для самого дела соревнования. [5]Список этих триерархов дает нам поучительный обзор окружавших царя лиц. Между ними находятся 24 македонянина: семь телохранителей царя и Певкест, назначенный вскоре восьмым на эту должность; стратег и гиппарх Кратер, из числа стратегов фаланги Аттал, из хилиархов и гипаспистов Неарх, затем Лаомедон, который не был воином, Андросфен, который по возвращении в Вавилон предводительствовал флотом в ту пору, когда тот огибал Аравию; из остальных одиннадцати македонян при других случаях не упоминается ни один, многие из них, как Лаомедон, должны были находиться на гражданской или, по крайней мере, на интендантской службе, обязанности, объем и значение которых в этом войске понятны сами собою, хотя об них и не дошло до нас никаких сведений. Затем триерархами было назначено шесть эллинов, в том числе царский писец Эвмен Кардийский и лариссеец Мидий, одно из самых доверенных лиц царя, наконец, перс Багой и двое сыновей царей Кипра. Вооружили ли эти триерархи весь флот или только большие корабли, 80 триер, мы теперь определить не можем.

Экипаж этого речного флота был составлен из находившихся в войске финикийцев, египтян, киприотов, греков островов и азиатского берега, которые и были распределены по судам в качестве матросов и гребцов; не прошло и месяца, как все было готово к отплытию. На реке стояла готовой тысяча всевозможных судов, [6]в том числе 80 военных кораблей и двести кораблей без палуб для перевозки лошадей; все другие суда, собранные везде по соседним берегам, где их только можно было найти, были предназначены для перевозки войск и для доставки вслед за ними провианта и боевых материалов, большие транспорты которых, по словам одного источника сомнительной ценности, прибыли как раз теперь вместе с новыми войсками, состоявшими из шести тысяч всадников и нескольких тысяч человек пехоты. [7]