Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Серьезнее сделалась опасность, когда по смерти Дария II (427-404 гт.) его младший сын Кир поднял знамя восстания против старшего, Артаксеркса II, который уже надел на себя тиару. Кир, родившийся не до вступления отца на престол, как его брат, но когда его отец был уже царем, считал себя обладателем таких же законных прав, в силу которых Ксеркс наследовал некогда Дарию; еще отец послал его, любимца матери Парисатиды, "Караном" в Малую Азию и сделал его, по-видимому, "владыкой" над сатрапиями - Каппадокией, Фригией и Лидией; между тем как прежние сатрапы на морском берегу, Тиссаферн и Фарнабаз, во время жестокой борьбы между Афинами и Спартой поддерживали из соперничества друг с другом то одно, то другое государство, Кир, следуя бесспорно верной в интересах своего государства политике, быстро и решительно стал на сторону Спарты. Даже по свидетельству греков этот молодой князь был полон ума и энергии, военных талантов и отличался свойственною его народу строгостью характера; он мог показать спартанцу Лисандру парк, который он почти весь создал собственными руками; и когда последний недоверчиво посмотрел на его золотую цепь и богатые одежды, Кир поклялся Митрой, что он каждый день не садится за стол, пока не исполнит своего долга относительно полевых работ и воинских упражнений. Он научился понимать и ценить военное искусство и храбрость греков; то обстоятельство, что главным образом его помощь доставила Лисандру победу над Афинами, что с падением Афин наступил конец морскому господству, наносившему до сих пор тяжелый урон персидскому царству, и что Спарта изъявила положительное согласие на возвращение Персии греческих городов Азии, делало, по его мнению, безопасным навербовать как ядро войска, с которым он думал овладеть подобавшим ему царством, 13 000 греческих наемников, пеструю смесь из всех греческих государств, вослед которым Спарта потом прислала в Исс еще 700 гоплитов. Тиссаферн, сатрап Ионии, личный враг Кира, своевременно послал предостережение в Сузы; Артаксеркс выступил против мятежника со всеми войсками своего царства; на границе Вавилонии при Кунаксе произошло сражение. После победы греков на их крыле Кир с 600 всадников бросился на окружавших царя 6000 всадников, прорвался через их ряды, бросился на самого царя и ранил его, но затем пал под ударами царя и его телохранителей. Рану царя вылечил его врач, грек Ктесий. Гарем Кира тоже попал в руки царя, и в числе пленниц две гречанки, доставленные их родителями к царевичу в Сарды; одной из них, милитянке, удалось убежать в лагерь греков, другая, прелестная и образованная Мильто из Фокеи, перешедшая в гарем персидского царя, впоследствии, как рассказывают греки, долго играла в нем значительную роль.

Внешним образом день Кунаксы восстановил могущество персидского царя. Но о глубокой дезорганизации свидетельствовало уже то, что перед самым сражением много знатных персов перешло из царского войска к мятежнику; опасным симптомом было и то, что эта кучка греков на поле битвы рассеяла и разбила несчастное войско царя, что затем, пройдя в боевом порядке по всему царству, она достигла берегов Понта. Неужели организация государства была настолько слаба, что неприятельское войско могло так безнаказанно пройти три, четыре сатрапии с их пограничными крепостями? Мятежник не мог бы никогда миновать проходов Тавра, если бы сатрап Киликии, принадлежавший к древнему местному роду Свинесиев, и если бы персидский флот, бывший под начальством египтянина Тама, исполнили свой долг. Но главным образом то, что Кир, имевший слишком обширную власть в передних сатрапиях, проникнутых по окружавшим их берегам греческим элементом, мог привлечь к себе на службу такую массу греческих воинов, показывало, что эти сатрапии требовали более внимательного и строгого надзора, чем прежде. Была ошибочна не система сатрапий; это была ошибка центральной власти, что караны и сатрапы могли привыкнуть заниматься политикой за свой собственный счет, управлять как независимые территориальные владетели и создавать в тиранах городов, откупщиках податей и щедро одаряемых любимцах партию своих приверженцев, дававшую им достаточно силы для угроз вверху и гнета внизу.

Быть может, и независимо от этого соображения число сатрапий Малой Азии - по устройству Дария I только четыре - было увеличено тем, что большая сатрапия Фригия, обнимавшая все внутреннее плоскогорье от Пропонтиды до Тавра и армянских гор, была разбита на три сатрапии - Фригию на Геллеспонте, Великую Фригию и Каппадокию, - что от сатрапии Ионии была отделена вся Кария и южный берег до Киликии и что, наконец, Киликия впредь была оставлена без сатрапа и, как кажется, сделалась непосредственно царской областью.

Уже спартанцы под предводительством Агесилая были в передних землях, чтобы испытать свое счастье в борьбе с Персией. Недостаток энергии и безуспешность действии Тиссаферна, вернувшегося на свой пост, дали в руки царицы-матери оружие, чтобы отомстить ненавистному за смерть ее любимца, - ему был послан преемник с приказом умертвить его.

Весьма серьезное значение представляло вспыхнувшее в это же время восстание в Египте. Еще при Кунаксе в войске персидского царя бились и египетские воины; но в Греции уже знали, что Египет отложился. Там бежал с флотом в Египет, а Спарта вступила в сношения с Мемфисом, получила оттуда субсидии и обещание дальнейшей помощи. Весьма легко могло случиться, что и финикийские города, и Кипр, где царь Эвагор ревностно вводил греческие обычаи, последовали бы примеру Египта; нападение сухопутных греческих войск на сатрапии Малой Азии ставило на карту все морское могущество Персии; опасность, которой подвергалось персидское царство во время Перикла, повторялась теперь в больших размерах. Как избегнуть ее?

Правильный путь указал афинянин Конон, нашедший после последнего поражения Афин убежище при дворе Эвагора. По его совету, сатрап Фригии на Геллеспонте получил приказ собрать флот и персидскими деньгами доставить государствам Греции возможность бороться против Спарты. Победа Конона при Книде, объявление войны Фивами, Коринфом, Афинами, появление Фарнабаза с флотом у берегов Лаконии и в собрании союзников в Коринфе принудили Агесилая быстро возвратиться на родину. Теснимая со всех сторон Спарта скоро начала искать милости и союза персидского царя; она послала Анталкида для заключения того мира, которым Спарта отдавала Персии греческие города Азии и, кроме того, Кипр. Таким образом Персия с помощью уже не войска, но дипломатии, сделалась госпожою над греками; поддерживая то спартанцев, то афинян, двор в Сузах не давал перевести дух все еще вздорившим между собою государствам Греции; он заставлял их растерзывать друг друга.