Аркадий Шофман - История античной Македонии [в 2 частях]

Плутарх указывает, что Эмилий соединился с войсками Назики и выстроил воинов в боевой порядок. Битва началась 22 июня 168 г. до н. э. Персей ждал римской атаки. Но Эмилий, опытный и осторожный полководец, от атаки воздержался. Фронтовая линия его войск была расположена к северо-востоку, и он ожидал, пока солнце склонится к закату, чтобы его лучи во время сражения не били римлян прямо в лицо, т. е. использовал военный опыт Ганнибала. Под вечер, не сдержав своего нетерпения, Персей начал сражение. Вначале римляне не смогли противостоять бешеному натиску македонской фаланги. Македоняне проникли до самого римского лагеря и смяли римский авангард. [400]Римский консул, никогда раньше не видавший фаланги, вынужден был признаться, что «не знает строя грознее и ужаснее македонской фаланги». [401]Эмилий ощутил испуг и замешательство. Но в дальнейшем, когда македоняне встретились с не столь благоприятными условиями местности и связь между отдельными частями фаланги нарушилась, консул приказал следить за каждым промежутком в неприятельских рядах и напирать туда с возможно большею силою, клинообразно втесняясь в строй фаланги. [402]Римские когорты действительно вклинились в образовавшиеся многочисленные разрывы и бреши [262] неприятельского строя и стали вести бой не против всей фаланги в целом, а во многих местах, против отдельных ее частей. В таких условиях македонская фаланга теряла возможность маневрирования, ее сила, заключавшаяся в единстве действий, иссякла, и строй распался. [403]Исход битвы был предрешен. Манипулярный строй легиона показал свои тактические преимущества перед фалангой. [404]Римляне быстро одержали полную победу. Началась настоящая бойня, в которой приняли участие не только римская армия, но и подошедший к берегу римский флот.

По Ливию, в этой битве было убито 20 тысяч македонян, взято в плен 6 тыс.; из победителей пало не более 100 чел. [405]Плутарх говорил, что в битве погибло больше двадцати пяти тысяч македонян. [406]

Персей с остатками своих войск бежал из Пидны в Пеллу. Большинство друзей его покинуло. Из Пидны Персей, захватив казну, бежал через Пеллу в Самофракию, где Гней Октавий с флотом отрезал путь к дальнейшему бегству. Там Персей вместе с казной и двумя сыновьями сдался в плен, «обвиняя судьбу и богов». [407]Затем он был отвезен в Италию, [263]

Рис. 18. Памятник в Дельфах в честь победы.

где и умер. «Таков был конец, — пишет Ливий, — войны между римлянами и Персеем, тянувшейся беспрерывно в продолжение четырех лет, и в то же время конец царства, которое [264] славилось в большей части Европы и во всей Азии». [408]

После разгрома македонян некоторое время продолжали еще бороться эпироты. Для их подавления выступил Авиций; он завоевал сперва Иллирию, а затем сосредоточил свои усилия и против Эпира. [409]

Политика Персея и борьба его с Римом не нашли среди историков общей оценки по той, в значительной мере, причине, что в оценке политики Персея в источниках нет единства. [410]Полибий и Ливий в основном выражали взгляды официальной римской пропаганды, согласно которой Персей старался всячески привлечь на свою сторону старых союзников Рима — греков с целью вовлечь их на опасный путь «националистической» политики под эгидой и руководством Македонии. В то же время эта римская пропаганда утверждала, что такая политика Персея не могла не ухудшить отношений Македонии с сознательной частью греческого населения, понимавшей все значение для греков сохранения хороших отношений с римлянами. С точки зрения «проримски» настроенных греков, Персей являлся интриганом и организатором различных враждебных действий по отношению к Риму. Обвинения [265]

Рис. 19. Лев (г. Амфиполь). [266]

против Персея, по-видимому, восходят к греческому историку Эвмену. Наоборот, Аппиан опирается на какой-то греческий источник явно антиримского направления. Он указывает, что авторитет и власть Персея за короткое время очень выросли. Прежде всего стали расти связи между Македонией и Грецией, которые должны были объединиться на почве борьбы против общей римской опасности.

Расхождение между Ливнем и Полибием, с одной стороны, и Аппианом, с другой, распространяется на изложение конкретных фактов, происшедших как в первые, так и в последние годы правления Персея. У Аппиана, в отличие от Полибия и Ливия, все более и более проскальзывают симпатии к молодому македонскому царю, обвинения против него постепенно отпадают. Он все более расходится с полибианской трактовкой, по которой Персей являлся традиционным врагом Рима, продолжателем враждебной по отношению к Риму политики своего отца. По Аппиану, Персей оказывается верным хранителем мирных договоров. В войну он был втянут против своей воли, не ставил своей целью специальной военной подготовки против римлян, занимал в отношении фракийцев скорее оборонительную, чем наступательную позицию и т. п. [411]

В исторической науке также существуют по этому вопросу две точки зрения, одна из которых придерживается полибианской традиции, рассматривающей политику Персея как сплошную фальшь и злонамеренность, явно враждебной побежденному македонскому царю. Эта точка зрения подкрепляется и Плутархом, который подчеркивает, что Персею досталось в наследство сильное государство, но, не получив от Филиппа мудрости и добродетелей его, он погубил и себя и престол. [412]Некоторые историки, поэтому, объясняют поражение Македонии в борьбе с Римом лишь тем, что Персей не годился для выполнения этой миссии. «Персей, — говорит Нич, — не был способным привести в исполнение смелую мысль всеобщей войны против Рима». [413]

Другая точка зрения выражена историками, враждебно относящимися к захватнической политике римлян, которую они трактуют как «политику империализма». В этих условиях Персей должен был залечивать раны от кровопролитных [267] войн при его отце, и Македония проводила в жизнь условия договора с Римом. Персей не хотел войны, стремился избежать конфликта с римлянами, не нарушал обязательств Риму и международное право. Стремлением усилить военную мощь Македонии объясняется поход Персея в Долопию, Дельфы, помощь Византии, дружеские отношения его с греческими государствами. Персей стремился к законности, а римляне ему мешали в этом.

Мы должны согласиться с П. Мелони, что следует считать односторонними и ту и другую точку зрения. [414]Правда, Мелони, не выдвигая своей точки зрения, пытается примирить обе существующие. Он указывает, что римляне должны были напасть на Персея, так как Рим опасался за свои позиции в эллинском мире. Персей представлял большую угрозу, ибо он стремился объединять против Рима Грецию и другие государства. Трагедия Персея, по мнению Мелони, и его страны заключалась в конфликте между правовой ситуацией и ситуацией факта. Персей не был искусным государственным деятелем, который мог бы с успехом выйти из этого конфликта. Он не обладал и военным гением, но был хорошим генералом и талантливым дипломатом. Во внутренней политике рука Персея была по сравнению с рукой Филиппа более мягкой. Персей оказался не способным понять исключительность момента, определяемого тогдашними державами. [415]