Лев Ельницкий - Знания древних о северных странах

Вышеописанная этнографическая конкретизация облика амазонок могла преследовать наряду с чисто мифологической также и известную культовую цель. Известно, например, что восточный головной убор (так называемый фригийский колпак), равно как и восточное платье вообще, служил ритуальной одеждой жрецов Кибелы и других переднеазиатских божеств на эллинистической почве. Совершенно к тому же несомненно, что перенесение греками представлений об амазонках на реальные припонтийские племена производилось не только по чисто бытовым, но и по культовым признакам.

По наиболее распространенному мнению относительно происхождения каппадокийских амазонок считалось, что они пришли из Скифии [15] Just., II, 4. или из Фракии. [16] Exc. Photii ex Procli. Χρηστομαθία γραμματιχή, p. 479g. Фракинянками, вслед за некоторыми более древними авторами, называет амазонок и Виргилий. [17] Verg., Aen., IX, 659 сл. Эти восходящие к древнеионийским эпическим и мифографическим сочинениям мнения опираются на реальный факт проникновения в Малую Азию в VIII-VII столетиях до н. э. фракийских (фригов, вифинов, мариандинов, треров) и скифских (под общим именем киммерийцев) племен, которые народная фантазия малоазийских греков отождествила с амазонками. [18] См. назв. выше статью в ВДИ, 1949, № 3, стр. 22 сл.

В рассказе же о происхождении северочерноморского племени савроматов Геродот передает, видимо, местную понтийскую легенду, сложившуюся среди колонизовавших северочерноморские берега греков, в соответствии с которой савроматы происходят от скифских юношей и прибывших из Малой Азии по морю на кораблях амазонок. Легенда эта могла возникнуть, во-первых, лишь в результате знания о малоазийских амазонках, а во-вторых, в результате опыта морских сношений брегов Малой Азии с северными берегами Понта. Амазонское происхождение приазовских племен было установлено колонизовавшими Боспор Киммерийский греками на том основании, что в быту названных племен обнаружилось много черт, знакомых грекам уже и ранее по их культовым и мифологическим представлениям об амазонках. Среди этих черт, помимо подчеркиваемой многими авторами гинекократии и чрезвычайной воинственности скифских (савроматских, массагетских и др.) женщин, о чем Геродот и в особенности Пс. Гиппократ сообщают некоторые чисто этнографические подробности, вроде обычая, в силу которого савроматские девушки воздерживаются от брака, пока не убьют на войне хотя бы одного врага, [19] Herod., IV, 117; Ps. Hippocr., De aëre etc., 24. - среди этих знакомых грекам черт значительное место занимали наблюдения, почерпнутые из культового ритуала женского божества плодородия.

Вне круга представлений и легенд, связанных с этими культами, оставались бы совершенно не понятны сообщения Геродота и Пс Гиппократа, например, о кастрированных жрецах Великой матери - энареях. Описывая явления "женской болезни" у скифов, оба упомянутые автора не называют вещи своими именами, оставляя читателю широкое поле для догадок и толкований по причинам, имеющим прямое отношение к таинственности и мистическому характеру культа Кибелы, разоблачение которого должно было грозить карами со стороны божества.

Поясняя значение слова "энареи" выражением άνδρόγυνοι (IV, 67) - άνανδριείς у Пс. Гиппократа, [20] Ps. Hippocr., De aëre, 29. - Геродот лишь позволяет догадываться о возможности его сопоставления с антианейрами - амазонками греческого эпоса и легенды. Между тем энареи Геродота (анареи Пс Гиппократа), равно как и идентичные им, вероятно, во многих отношениях анариаки Страбона, представляют собой племенные наименования, засвидетельствованные также и более поздними авторами для Северного Причерноморья и Прикаспия. Этимологически они должны быть сопоставлены с антианейрами, подобно тому, как мифические аримаспы, вероятно, должны быть в этимологическом отношении сопоставлены с другим распространенным эпитетом амазонок - άνδροχτόνοι, тем более, что греческая изобразительная традиция, запечатленная на аттических вазовых рисунках V-IV столетий до н. э., знает аримаспов в совершенно том же облике, как и амазонок.

Совершенно несомненно, что в сообщениях об энареях, анариаках, аримаспах мы встречаемся с местными культовыми и мифологическими чертами, преломившимися, однако, в какой-то степени в процессе их литературной обработки, через древнеиранские представления. О разработке подобных мифологических сюжетов на иранской почве и о представлениях иранцев о скифах, как о γυναιχοχρατουμενοι, свидетельствует сохраненный в переработанном на ионийской почве виде и переданный Геродотом, Страбоном и многими другими авторами рассказ о массагетской царице Томирис. Древние иранцы и греки стояли в данном случае на совершенно реальной этнографической почве. Это подтверждают добытые преимущественно уже в самое недавнее время археологические факты, суммированные и истолкованные Б. Н. Граковым. Он проследил на пространстве от Южного Приуралья до Нижнего Дона, на той территории, где, по данным древних авторов, должно быть локализовано племя савроматов, именовавшихся у многих географов и историков, например у Эфора, [21] Ps. Scyl., 70. женоуправляемыми, женские погребения, имеющие весьма определенные обрядовые черты.

Убранство этих покойниц, в особенности же их конический головной убор, а также положенные в могилу предметы вооружения - чаще всего лук и стрелы, свидетельствуют непреложно о достоверности рассказов, подчеркивающих воинственность и высокое общественное положение женщины у савроматов. Перед нами захоронения матрон, исполнявших, видимо, некоторые политические функции в роде и во всяком случае являвшихся жрицами верховного женского божества плодородия, на что указывает их убранство и отдельные принадлежности погребального инвентаря - в первую же очередь портативные каменные жерт-венники-курильницы. [22] Б. Н. Граков, Γυναιχοχρατουμενοι, ВДИ, 1947, № 3, стр. 100 слл. Женские погребения с предметами вооружения, позволяющие заключить о наличии соответствующих вышеописанных общественных отношений и религиозных представлений, у того неизвестного скифо-кавказского племени (или племен), которому принадлежат эти захоронения, были найдены также еще раскопками XIX в. в горах Кавказа (в Хевсуретии). [23] F. Bayern. Zeitschrift für Ethnologie. Supplementband XVII, 1885, стр. 42 слл.

Все вышеописанное заставляет думать, что в скифском быту, в частности в скифском религиозном ритуале, было весьма много общего с теми явлениями, которые лежали в основе древнегреческих представлений об амазонках. Греческие историки, этнографы и мифографы только отчасти ввели этот материал в круг своих легенд и повествований. В значительной доле он остался по разным причинам вне их поля зрения, и только одни лишь отмеченные (и часто двусмысленные) аналогии позволяют догадываться о соответствующей его принадлежности. Геродот, например, преподносит в затушеванном виде материал, который был, вероятно, несравненно более ярок и красноречив под пером его ионийских предшественников, изображавших понтийские племена значительно более амазонообразными. Геродот же, описывая соответствующие религиозные и бытовые установления скифов, комкает и затемняет многое не только из религиозных побуждений, но и из желания освободить свое повествование по возможности от мифологического налета и придать ему вид исторического и этнографического описания.