Владимир Александров - Трудные годы советской биологии

Впрочем, персональный состав деятелей биологического раздела в БСЭ-2 особого значения не имел. Любой человек, согласившийся в то время участвовать в этом деле, должен был неукоснительно содействовать изложению на страницах БСЭ-2 догм мичуринской биологии и ниспровержению метафизической буржуазной биологии. Ведь мичуринская биология стала элементом партийного мировоззрения. В 1-м томе БСЭ-2 в обращении «От редакции» сказано: «Победы материалистического учения в биологии, работы мичуринцев ознаменовали новое торжество принципов марксизма-ленинизма в науке». В соответствии с этим написание всех статей по вопросам общей биологии, эволюционного учения, генетики, цитологии и др. было поручено Лысенко, Лепешинской и их подручным — Нуждину, Глущенко, Фейгинсону, Хрущову, Макарову и др. В результате деятельности такого коллектива авторов биологический раздел БСЭ-2 превратился из справочника, дающего сведения о современном состоянии предмета, в трибуну, пропагандирующую лженаучные догмы Лысенко и Лепешинской. Достижения мировой науки, несовместимые с ними, тщательно скрывались от читателя. Многие ученые, обогатившие биологию крупнейшими открытиями, изображались прислужниками буржуазии, реакционерами, метафизиками, мракобесами. К помощи энциклопедического словаря люди прибегают как к наиболее авторитетному справочнику, а вместо объективных научных сведений по биологии они получали совершенно искаженную ложную информацию, которую некомпетентные читатели могли принять за чистую монету. Тем самым биологический раздел БСЭ-2 приносил по существу огромный вред.

Тон был задан статьей Опарина «Биология» в 5-м томе БСЭ-2. В ней мы читаем: «Т. Д. Лысенко показал, что в современной Биологии противостоят друг другу два противоположных направления: прогрессивное — материалистическое учение Мичурина и реакционное — идеалистическое учение последователей Вейсмана, Менделя, Моргана» (с. 203).

« Положительным в учении Дарвина было то, что он допускал возможность наследования приобретенных свойств…» (с. 204).

«По воззрениям менделистов-морганистов, носителями основных свойств жизни являются микроскопические «генные молекулы».. . (с. 203).

«Мичуринское учение убедительно демонстрирует черты советской Биологии, поднимающие ее на недосягаемую для зарубежной науки высоту. Эти черты — вооруженность передовой теорией Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина…» (с. 205).

Вряд ли стоит приводить примеры псевдонаучного вздора, которым были насыщены статьи «Вид» (Лысенко), «Ген» (Нуждин), «Генетика» (Лысенко), «Жизненность» (Лысенко), «Живое вещество» (Лепешинская, Крюков), «Наследование приобретаемых свойств» (Поляков), «Наследственность» (Кушнер) и многие другие. Фальсифицированы были не только статьи по самой биологии. Искажения вносились и в статьи по смежным дисциплинам, если они касались биологии. Это относится прежде всего к медицине, и в частности к вопросу о наследственных заболеваниях, а также к сельскохозяйственной тематике.

В одном из разделов записок я рассказал, как удалось в конце 1952 г. прорвать цензурный кордон, оберегавший мичуринскую биологию от любых критических замечаний. На страницах «Ботанического журнала» и других изданий начали появляться статьи, разоблачающие те или иные положения мичуринской биологии. В 7-м номере «Ботанического журнала» за 1956 г. была опубликована отличная статья В. Л. Рыжкова «Вопросы общей биологии в Большой Советской Энциклопедии», где автор дает разгромную критику ряда упомянутых выше статей и указывает, что советской науке нанесен существенный ущерб.

В этой статье Рыжков, между прочим, пишет: «Воззрения Г. М. Бошьяна явились, по-видимому, своего рода принудительным ассортиментом, и даже авторы статей, не оказывающие никакой поддержки его взглядам, упоминали о нем (статьи: «Бактерии» А. А. Имшенецкого, «Вирусы» В. Л. Рыжкова)». Действительно, статья самого Рыжкова в 8-м томе БСЭ-2 заканчивается словами: «В 1949 г. Г. М. Бошьян опубликовал результаты опытов, согласно которым при определенных условиях можно наблюдать превращение Вирусов в бактерии и обратный переход бактерий в фильтрующиеся формы» (с. 159).

Мне стали известными некоторые документы, связанные со статьей «Вирусы» Рыжкова в БСЭ-2, из которых ясно, что заставило его дать подобную концовку к своей статье без всякой оговорки. Рукопись статьи, написанной в полном соответствии с уровнем науки о вирусах того времени, биологическая редакция БСЭ-2 отправила на отзыв самому Бошьяну.

В июне 1950 г. Бошьян прислал отзыв, где на пяти машинописных страницах дает «сокрушительную» критику статьи Рыжкова и приходит к выводу, что »…данная статья, как не отражающая уровня наших современных знаний о вирусах и новейшие достижения советских ученых в этой области, не может быть, по нашему мнению, помещена в соответствующий раздел БСЭ».

Редактор-консультант Г. К. Хрущов по поводу этого документа дает следующее заключение: «Замечания Г. М. Бошьяна в большей своей части верны. Их нужно принять. Однако очень трудно переделать имеющийся текст статьи на основе этих замечаний. Я думаю, что следовало бы заказать статью Г. М. Бошьяну. Его замечания уже составляют основу для такой статьи. 2/VII-50 г.».

И наконец, за подписью П. Бондаренко следует реакция научно-контрольной редакции: «Статью нельзя одобрить к печати. Она совершенно не освещает (кроме частных положений) новых, принципиально отличных взглядов на природу Вирусов, развиваемых Г. М. Бошьяном».

Что дальше последовало, мне неизвестно; остается только удивляться, что Рыжкову удалось откупиться лишь кратким упоминанием о Бошьяне в конце своей статьи.

Разговор о БСЭ-2 я затеял не только для того, чтобы показать еще одно разрушительное последствие деятельности Лысенко. Я был вовлечен в борьбу за оздоровление нашей биологии в Энциклопедии, и мне хотелось показать, как лженаука отстаивала свои уже изрядно шатающиеся позиции на этом важнейшем участке биологического фронта. Моему взаимодействию с БСЭ-2 положило начало письмо заведующего редакцией биологии И. А. Полякова от января 1954 г. с просьбой дать отзыв на рукопись «Протоплазма». Статья была очень слабой и для энциклопедии явно не годилась. Я дал отрицательный отзыв и вскоре получил просьбу вместо нее написать новую.

Моя статья была принята и опубликована (1955. Т 35). Никаких острых моментов статья не содержала и поводов для дискуссий с биологической редакцией БСЭ-2 не давала. Однако в декабре 1954 г. Поляков предложил мне написать большую статью «Цитология». Для меня было очевидно, что в такой статье избежать столкновения с Лысенко и Лепешинской не удастся. Ведь в томе, вышедшем в 1953 г., в статьях «Клетка» и «Клеточная теория» П. В. Макаров оповещал читателя, что хромосомы в неделящихся ядрах вообще отсутствуют, что Лепешинская доказала возникновение клеток из живого вещества, не имеющего клеточной структуры, что ее исследования »…полностью опровергли механистические и идеалистические представления немецкого биолога Р. Вирхова о том, что К <���летки> могут образовываться только путем деления…» (с. 417), что впервые клеточную теорию сформулировал русский ученый П. Ф. Горянинов, да и в других статьях БСЭ-2 в отношении клеток сообщалось многодиких, ложных сведений. Поэтому при переговорах с Поляковым в январе 1955 г. я заявил, что могу написать статью «Цитология», если он согласится с тремя следующими положениями: 1. Клеточную теорию, разработанную в 1839 г. Т Шванном, не буду приписывать Горянинову, который никакого отношения к ней не имел.