Владимир Александров - Трудные годы советской биологии

На мой вопрос, какое решение будет принято в связи с заключением Опарина, Поляков сказал, что мое дело будет рассмотрено еще в нескольких «нейтральных в лучшем смысле слова» инстанциях. В тот же день 24 декабря я передал в Отдел науки ЦК свою статью со всеми отзывами и с заявлением, в котором писал: «История с моей статьей является лишь частным проявлением глубоко ошибочной и вредной позиции биологической редакции БСЭ, которая до последнего времени давала на страницах Энциклопедии совершенно извращенное освещение ряда разделов биологии».

Вечером я уехал в Ленинград, а 10 января 1956 г. мне позвонили из Москвы и сообщили, что моя статья будет опубликована в БСЭ-2 в том виде, как я ее написал. Нужно сказать, что в результате беседы в ЦК я сделал две уступки.

Во-первых, согласился вместо «законов Менделя» написать «закономерности Менделя».

Во-вторых, я учел просьбу изложить концепцию Лысенко о материальных основах наследственности.

В конце раздела моей статьи, где излагается хромосомная теория наследственности, я написал: »…отрицая выводы этой теории, Лысенко считает, что…» — далее идет цитата из труда Лысенко, опубликованного в 1952 г., набранная им курсивом: «Любая живая частичка или даже капелька тела (если последнее жидкое) обладает свойством наследственности, то есть свойством требовать относительно определенных условий для своей жизни, роста, развития» — и все. Приведение этой цитаты можно было расценивать как издевательство с моей стороны, но это был символ веры лысенковцев, который часто цитировался в их трудах.

Казалось бы, на этом можно поставить точку, но лысенковский ставленник в БСЭ-2 Поляков под идейным руководством Опарина продолжал борьбу с наукой. После принятия статьи к публикации пошла обычная техническая работа — редактирование, вопросы, ответы, уточнения. И вот 24 августа я получаю от Шаумяна текст моей статьи и письмо, где он пишет: «Направляю Вам, с нашей точки зрения, окончательный вариант Вашей статьи «Цитология». По сравнению с предыдущим, который Вы видели и завизировали, некоторые незначительные редакционные изменения сделаны по существу только на стр. 16 и 17. Эти изменения считаю обязательными».

Посмотрел я на эти «незначительные» изменения и ахнул. Весь раздел цитогенетики изуродован. Изменения сделаны в таком стиле: вместо «приведены цитологические доказательства» было: «выдвинуто предположение», вместо «вскрыт хромосомный механизм» — «предложено объяснение»

и т. д. Я сразу послал телеграмму с протестом и письмо, где сопоставил исходный текст с исправленным и вскоре отправился в Москву. Поляков был в Болгарии, и я прошел к Шаумяну. У него в это время сидел Введенский. Спрашиваю Шаумяна, как понять то, что произошло?

На это Шаумян говорит: «Ведь Поляков меня подвел. Он показал мне одно место в рукописи, которое переделал. Я посмотрел, вижу, ничего особенного, а оказывается он восемь мест переделал. Это же другое дело».

Вмешался Введенский: «Нам все ясно, меня только заботит юридическая часть. Ведь Вашу статью и статьи «Хромосома» и «Хромосомная теория наследственности», написанные классическими генетиками, опротестовал Опарин, а он отвечает за биологические статьи в БСЭ».

На это я возразил: «Он отвечает прежде всего за развал советской биологии. Ведь с 1948 г. он возглавляет Отделение биологических наук в АН СССР».

«В общем, будем печатать Вашу статью, но только подумаем, как ее оформить».

— «Борис Алексеевич, мне как автору и биологу, конечно, было бы приятно, если бы в БСЭ-2 появилась моя статья, где, как я уверен, правильно дано современное состояние цитологии. Если Вы ее отклоните и закажете кому-нибудь другому, у меня юридических оснований для протеста не будет. Но я категорически возражаю против одного: я не желаю, чтобы за моей подписью появился текст с фразами вроде тех, что подсунул Поляков».

— «Помилуйте, этого не может быть, любое искажение было бы судебным делом».

— «Если после напечатания мы будем махать руками, утешение будет слабое».

— «Нет, нет, этого не может быть».

— «Видите, Борис Алексеевич, учитывая приемы Полякова, я боюсь, что в последний момент он мне ткнет какую-нибудь «беспамятную собаку»» [22] В 5-м томе Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1891) на с. 308 помещено странное определение: «Беспамятная собака — собака жадная до азартности». Это была месть наборщиков И. А. Ефрону, который заслужил кличку «беспамятная собака» из-за многократных обещаний повысить жалованье, которые он не выполнял. .

Оба смеются. Введенский: «Да ведь это было бы преступление».

— Я: «Конечно, поэтому у меня к Вам просьба — возьмите статью под свое личное наблюдение».

— «Хорошо, я это Вам обещаю».

На этом мы расстались.

И все-таки Поляков решил ткнуть «беспамятную собаку». Вскоре М. Е. Аспиз мне сообщила, что в последней корректуре после моей визы Поляков вставил в конце изложения хромосомной теории наследственности в виде авторской сноски следующий текст: «Однако представления о генах и генном механизме наследственности разделяются не всеми биологами. См. статьи «Ген», «Генетика», «Морганизм»».

Выходит, что я рекомендую читателю после ознакомления с хромосомной теорией наследственности обогатить свои познания статьями Лысенко и Нуждина. Пришлось поднять скандал. В результате мне удалось добиться, чтобы в конце фразы были поставлены три буквы: «ред.».

Этим я снял с себя ответственность за эту идиотскую сноску. На этом моя война с биологической редакцией БСЭ-2 была победно завершена. Статья в нормальном виде вышла в 1957 г., в 46-м томе, в этом же томе были напечатаны статьи «Хромосома» и «Хромосомная теория», которым «Цитология» проторила путь. По-видимому, во все времена перестройки наталкивались на тупое сопротивление тех, кто прочно связал себя с уходящим прошлым, и все же засилию лысенковцев в БСЭ-2 пришел конец, но к концу подходила и БСЭ-2, осталось опубликовать всего шесть томов.

Для характеристики духа и уровня БСЭ-2 приведу несколько эпизодов, не связанных с лысенковщиной.

В одном из них пострадала бабочка-адмирал. В первом и третьем изданиях БСЭ ей посвящены отдельные коротенькие статьи. Из 2-го издания бабочка-адмирал была изгнана усилиями генерал-полковника Покровского. 25 августа 1949 г. он направил Зворыкину письмо следующего содержания: «В полученных мною гранках статей 1 —го тома БСЭ помещены рядом две статьи «Адмирал». В одной статье слово «адмирал» объясняется как воинское звание, а в другой — как название бабочки. Прошу Вас статью «Адмирал», посвященную бабочке, исключить…»

Просьба генерал-полковника была уважена, и честь адмиральского мундира спасена от посягательства бабочки-адмирала. Зато повезло зеленым лягушкам. Ни первое, ни третье издания БСЭ не посвящали им отдельных статей. Это сделало лишь 2-е издание, поместив о них статью в 16-м томе. Попали они в БСЭ-2 по следующей причине. На месте «Зеленых лягушек» была статья «Зеленин В. Ф.», посвященная крупному терапевту, академику АМН СССР. 8 января 1953 г., незадолго до выхода тома, Зеленина арестовали по делу «врачей-убийц», статью о нем изъяли, и чтобы чем-то заполнить место, придумали «Зеленых лягушек».