Вильям Райан - Баня в полночь [Исторический обзор магии и гаданий в России]

Как мы видели в случае с доктором Ди, врачи — приверженцы оккультных знаний были не только немецкого происхождения, и сам Уиллис позднее написал два алхимических сочинения. Английские доктора, служившие в России, часто прибегали к оккультным и иным сомнительным практикам [40]. Врач Елисей Бомелий (по происхождению вестфалец, получивший образование в Кембридже и заключенный в Англии в тюрьму за занятия астрологией) стал, по рекомендации королевы Елизаветы, придворным лекарем и астрологом Ивана IV. Считалось, что Бомелий давал яд тем, кто впадал {529} в немилость. Его собственная судьба, как и у некоторых придворных лекарей до него [41], была печальна: он был пойман при попытке бежать из Московии, осужден за измену, пытан на дыбе, поджарен на вертеле и погиб вскоре после 1574 года (?) [42]. Автор «Псковской летописи» описывает его как колдуна и лютого волхва; Р.Г. Скрынников полагает, что Бомелий познакомил царя с астрологией [43]. Позднее английский врач-алхимик Фрэнсис Энтони (1550—1623) преподнес «aurum potabile» («питьевое золото» — препарат, принесший ему в Англии богатство) [44]царю Михаилу Федоровичу [45].

Не все подобные авантюристы, врачи и алхимики, обязательно были иностранцами; возможно, чисто русская попытка алхимической трансмутации описана в «Пискаревском летописце» под 1596 годом: в Твери объявились два человека, заявившие, что могут перегонять (пропускать) серебро и золото. Для демонстрации этого умения их вызвал в Москву царь Федор Иоанович, где они потерпели неудачу. Их пытали, причем заставили выпить принадлежавшую им ртуть, отчего они и умерли в мучениях [46]. Это наказание аналогично тому, что применялось к фальшивомонетчикам, которым заливали горло расплавленным оловом [47]. Летописный текст не сообщает, что два этих «алхимика» были иностранцами (иначе это, очевидно, было бы отмечено). Однако от московитов, которым редко дозволялось покидать пределы собственной страны, трудно было бы ожидать познаний, позволяющих заниматься алхимией даже на таком примитивном уровне, и едва ли они использовали в качестве пособия «Тайная тайных»! Самое правдоподобное объяснение: они прибыли из Великого княжества Литовского, гораздо более открытого для западных влияний; при этом его жители, украинцы и белорусы, по языку и религии не считались настоящими иностранцами.

Существование официальных «алкимистов» (в основном, конечно, иностранцев [48]) в царском Аптекарском приказе в XVII веке, возможно, восходит еще ко временам Ивана Грозного, к XVI веку. Казалось бы, это позволяет предположить, что Иван, как и его современник император Рудольф II, начал официально оказывать поддержку алхимии. Но на самом деле обязанности этих «алхимиков» не простирались далее изготовления лекарств и перегонки огромного количества медикаментов, потреблявшихся царскими домочадцами [49].

Прочие аспекты западноевропейского герметического знания также не оставались совершенно скрытыми от московитов XVII века. {530} По-западному образованный придворный поэт и церковный деятель Симеон Полоцкий имел в своей библиотеке «Monas Hieroglyphica» Джона Ди и «De symbolica Aegyptiorum sapientia» (Paris, 1618) Kocсена, а греческий клирик-авантюрист, автор «оракулов» Паисий Лигарид в одном из писем упоминал сфинкса-прорицателя и «Меркурия Трисмегиста» [50]. У царя Алексея Михайловича имелось изображение обелиска с иероглифами [51].

Несмотря на эти свидетельства проявившегося интереса к алхимии (по крайней мере, на уровне придворной жизни [52]), далее, насколько я могу судить, алхимические рукописи в России не переписывались до XVIII века, когда масоны, мартинисты и розенкрейцеры стали переводить Василия Валентина, Роджера Бэкона, Джона Фладда, Парацельса и др. [53]Можно думать, что они же были основными читателями огромного количества западноевропейской алхимической и оккультной литературы. Эта литература имелась у розенкрейцера Н.И. Новикова, издателя-типографа и книготорговца, одной из ключевых фигур эпохи Просвещения в царствование Екатерины II (1762—1796); позднее эти книги конфисковала московская цензура [54]. Очень немногие алхимические труды были напечатаны на русском языке в XVIII веке, причем три книги — московским розенкрейцером И.В. Лопухиным [55].

В ХIХ—XX веках алхимия в России, как и в большинстве западных стран, превратилась всего лишь в предмет эксцентрического увлечения некоторых масонов и оккультистов. В результате ослабления цензуры и партийного контроля над литературой в ходе горбачевских реформ конца 1980-х годов и распада СССР произошло прискорбное возрождение рекламируемой желтой прессой дешевой гадательной литературы, которая переживает расцвет в некоммунистическом мире. Часто это репринты дореволюционных и самиздатских дешевых книг и брошюр, в том числе брошюра, которая имеет наибольшее отношение к данной главе, — «Талисман для тебя: тайны драгоценных камней» (это восходящее к популярным западным источникам описание камней в соответствии со знаками зодиака, с перечислением их магических и медицинских свойств, с историческими примерами) [56]. {531}

Анонимный сармат (славянин) — один из двенадцати величайших алхимиков

Гравюра из книги М. Maier «Symbola aureae mensae duodecim nationum». Frankfurt, 1617

Детально разработанная система астрологии, в том виде как она существовала в греко-римском мире в эпоху Клавдия Птолемея, а в дальнейшем была усовершенствована арабами, требовала знания математики и наблюдательной астрономии, умения составлять таблицы и изготовлять астрономические инструменты. Некоторые аспекты астрономии и астрологии, зафиксированные в латинских текстах, западноевропейская наука унаследовала от эпохи классической древности. Однако в основном эти науки были возрождены благодаря текстам и инструментарию, заимствованным в Средние века у нехристианского Средиземноморья при посредстве мусульманских и еврейских ученых Испании, Прованса и Италии, а позднее, в эпоху Ренессанса, непосредственно из древнегреческих сочинений. В Византии же текстовая основа астрологии в большей или меньшей степени была сохранена, хотя за тысячелетнюю историю эта наука прошла здесь через периоды как восторженного увлечения, так и упадка.

Эти знания не перешли к славянам — несмотря на то что славянские просветители Кирилл и Мефодий были учеными людьми, получившими хорошее для своего времени образование. «Житие Константина» в перечне наук, которые изучал Кирилл, называет геометрию и астрономию. При этом, будучи преемником своего учителя — знаменитого патриарха Фотия [1], Кирилл преподавал философию. Вообще для житий канонизированных служителей церкви характерно перечисление наук, которыми они овладели (хотя нередко, наоборот, жития подчеркивают, что тех или иных наук эти святые не знали). Подобные перечисления можно рассматривать как биографический топос и в древнерусской, и в других средневековых литературах, однако в данном случае свидетельство «Жития…», по-видимому, соответствует истине. {537}