Филип Хук - Галерея аферистов. История искусства и тех, кто его продает

Перед нами классический пример торговца картинами как приемно-передающей установки: он принимает от своих клиентов недвусмысленные сигналы относительно того, что они предпочитают, а затем передает их художнику. В стремлении угождать вкусу большинства и заключается фундаментальное отличие такого торговца, как Гамбар, от подобных Дюран-Рюэлю или Воллару: Гамбар пытался донести до художника, что такое публика и как прийтись ей по вкусу. Однако недалек был тот день, когда Дюран-Рюэль и Воллар попытаются донести до публики, что такое художник и как воспринимать его вкус.

Годы, предшествующие Первой мировой войне, были весьма любопытным периодом в развитии мирового искусства, характеризующимся исключительным новаторством и революционными изменениями. В подготовке этой революции наиболее важную роль сыграли торговцы — первооткрыватели. Если бы не люди, подобные Воллару, Канвейлеру, Кассиреру и Герварту Вальдену, судьба модернизма могла бы сложиться совершенно иначе. Их неоценимый вклад в развитие современного искусства будет подробно рассматриваться ниже. Однако их коммерческая деятельность приносила доход, едва заметный на фоне всей тогдашней мировой торговли предметами искусства. Отмена в 1909 г. налога на импорт произведений искусства в США вызвала невероятное оживление в сфере торговли работами старых мастеров, которые стали активно ввозить в Америку. Ведущие дилеры с отделениями в Америке, в частности Дювины, Нёдлеры, Вильденстейны и Селигманны, осуществляли огромные сделки: фирма Дювина в одном лишь 1913 г. в Париже продала предметов искусства на тринадцать с половиной миллионов долларов. Удача сопутствовала торговцам и после войны. Дювины и Вильденстейны сделали столь впечатляющие состояния, что даже крах Нью-Йоркской биржи в 1929 г., разоривший множество их клиентов, лишь чуть замедлил успешное течение их дел.

В 1936 г. Кеннет Кларк, директор Лондонской национальной галереи, посетил роскошные нью-йоркские галереи Джозефа Дювина и был принят с большой пышностью. Кларк повествует о том, как сам владелец, недавно удостоенный титула лорда Дювина Миллбенкского, показывал ему помещения своей фирмы:

«Пока мы обозревали галереи, нас сопровождал приземистый, коренастый человек по имени Берт Боггис, прежде работавший в упаковочном отделе и обладающий всеми свойствами, необходимыми вышибале. Поскольку он уже давно подвизался при лорде Дювине в качестве охранника, то выучил имена художников, каковой труд самому лорду оказался не по силам.

— Ну, вот, — говорил Дювин, когда мы входили в очередной зал, — это Бладо… Как бишь его, Берт?

— Бальдовинетти.

— Правильно, Бладонетти. Что вы о ней скажете?

— Боюсь, она чуть-чуть отреставрирована. (На самом деле это была полностью переписанная картина художника, известного под именем Псевдо-Пьер Франческо Фьорентино.)

— Отреставрирована? Вздор, не может быть. Берт, ее действительно отреставрировали? — Молчание. — Да, он точно знает. Пойдем дальше. — Переходим к профильному портрету. — Это Полли, Полли. Как бишь его, Берт?

— Поллайоло. — Последовало продолжительное молчание.

Показывая какую-нибудь из своих любимых картин, лорд Дювин посылал ей воздушные поцелуи. По временам от восторга у него начиналось головокружение. Тогда Берт увещевал его: „Сядьте, Джо, успокойтесь“, — и великий человек покорно подчинялся».

Дювин был персонажем эпического масштаба, а его биография, написанная С. Н. Берманом, — одна из самых занятных книг об искусстве, которые когда-либо увидели свет. Талантливый коммерсант, не обремененный ни совестью, ни академическими познаниями в сфере истории искусства, Дювин родился в Лондоне в 1869 г., а значит, пик его карьеры пришелся на рубеж XIX–XX вв. Ему посчастливилось: около 1900 г. социально-экономическая ситуация в Америке и в Европе складывалась идеальным образом для торговца предметами искусства на международном рынке, наделенного энергией и инициативностью. По одну сторону Атлантики заняла позиции группа неуклонно богатеющих американцев, обладающих всем, кроме высокого происхождения и утонченности, а по другую сторону прозябала стайка аристократов, оцепеневших в своем высоком происхождении и утонченности, но отчаянно нуждающихся в деньгах. И как прикажете помочь несчастным? Что переправить через океан, чтобы наделить первых высоким происхождением и утонченностью? Наилучшим товаром представлялось искусство, которым изобиловала «старая» Европа. Именно эти поставки Дювин довел до совершенства, с приятностью расположившись в некой таинственной области между ценой пониже, по которой покупал, и ценой повыше, той, по которой продавал. Область своего проживания он великодушно делил с целым рядом экспертов, вроде Бернарда Беренсона и директора Государственных музеев Берлина Вильгельма фон Боде, которым щедро платил, а также продажных посредников, зачастую в лице бесстыдных аристократов, втайне требовавших комиссионных, и реставраторов, которым Дювин давал карт-бланш, позволяя в процессе работы сколь угодно полно выражать свою творческую натуру.

Джозеф Дювин: «В его присутствии все начинали вести себя так, словно были слегка навеселе»

Статистика поражает: почти пятьдесят процентов легендарной коллекции Эндрю Меллона, составляющей ядро Вашингтонской национальной галереи, было куплено у Дювина. Более того, подсчитано, что семьдесят пять процентов лучших работ итальянских мастеров, хранящихся в американских коллекциях, поставил владельцам Дювин. Можно сказать, что он изобрел нечто вроде отмывания денег в сфере культуры: принимая деньги американских нуворишей в обмен на классическое европейское искусство, он преображал «новые» деньги в «старые». А «старые» деньги в руках европейских аристократов быстро иссякали. Начиная с 1880-х гг. даже британская знать, которая до сих пор в основном не продавала, а приобретала картины и скульптуры, стала испытывать финансовые трудности в результате обрушения цен на сельскохозяйственную продукцию, вызванного перепроизводством, причиной которому явилась экспансия фермеров Нового Света. Выяснилось, что у британских аристократов большие земельные владения, но не хватает наличных, и потому они задумались, что бы продать, и пришли к выводу: художественные коллекции, унаследованные от предков.

Джозеф Дювин, которого все называли Джо, родился в семье, издавна занимавшейся продажей предметов искусства. Фирма Дювинов, основанная отцом и дядей Джо, к началу XX в. уже приобрела известность и связи, открыв филиалы по обе стороны Атлантики. В преддверии своей коронации Эдуард VII пригласил братьев Дювин в качестве декораторов несколько оживить облик Бэкингемского дворца и расцветить церемонию в Вестминстерском аббатстве. Но юный Джо стремился во что бы то ни стало выйти на рынок живописи и в июне 1901 г. убедил отца заплатить за портрет конца XVIII в. кисти Хоппнера четырнадцать тысяч пятьдесят гиней, поставив рекорд: никогда прежде ни одну английскую картину не продавали на аукционе за такую сумму. Тем самым он недвусмысленно заявил о своих намерениях. В основе его бизнеса лежал несложный принцип, который он сформулировал для себя еще в молодые годы: высокая цена — признак высокого качества, а низкая — низкого.