Алексей Васильев - От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Стратегия выхода из ситуации остается сложной задачей. Россия смогла сыграть в Сирии, но только в Сирии, решающую роль. Если быть реалистами, стоит заранее признать, что в целом на Ближнем и Среднем Востоке она в силу прежде всего экономических обстоятельств не может играть первую скрипку, тем более быть дирижером. У стран региона по-прежнему главные направления экономического сотрудничества направлены на США, Западную Европу, Китай и поднимающуюся Индию. Россия в экономической области останется в регионе на вторых-третьих ролях. Поэтому стремление к нахождению общих позиций с Западом остается существенным вектором ее политики.

Действия ВКС в Сирии вызывали в целом положительную реакцию российского населения, униженного долгими годами небрежения со стороны Запада. Произошел взлет популярности президента В.В. Путина в годы, когда страна попала в полосу экономического кризиса, а уровень жизни большинства несколько упал. Конечно, главной причиной этого феномена была его твердая позиция по Крыму. Действия в Сирии («мы своих друзей не бросаем») добавляли популярности президенту РФ. Это отвечало специфике внутренней ситуации. Но одновременно создавалась опасность, что кто-нибудь из политической элиты будет увлечен именно таким способом укрепить существующую структуру власти.

На политику по отношению к Сирии воздействовал и другой фактор, которого в Москве и не скрывали. Речь идет о симпатиях части экстремистски настроенного мусульманского населения как в самой России, так и в бывших советских республиках к ИГИЛ, ан-Нусре и другим террористическим организациям.

Когда начались действия воздушно-космических сил в Сирии, в рядах джихадистов численность выходцев из России и Средней Азии определялась в 2 тыс. человек. Через полтора года военных действий называлась уже цифра 7 тыс. человек {841} 841 Путин: в ИГ воюют от 5 до 7 тысяч выходцев из СНГ — www.bbc.com/russian/news/2015/10/151016_putin_cis_isis . Это означало, что, несмотря на определенные потери, какая-то часть обстрелянных и фанатизированных боевиков будет возвращаться в Россию и создавать или спящие, или действующие ячейки джихадистов, готовые к терактам. Задача внутренней безопасности, межконфессионального сотрудничества, укрепление традиционной российской толерантности по-прежнему стояла на повестке дня. Нужно было пройти по узкой тропинке применения силы в отношении джихадистов и соблюдения уважения к исламу и мусульманам.

Кто из региональных и внерегиональных акторов выиграл и кто проиграл в Сирии? О США мы будем говорить особо.

Турция, заняв изначально позицию поддержки оппозиции, в том числе исламистской, неожиданно столкнулась с внутренней дестабилизацией по комплексным причинам. А появление на ее границах еще одного автономного курдского района (Рожава) создало дополнительную тыловую базу для боевых отрядов Курдской рабочей партии, которая ведет вооруженную борьбу против Анкары. Временное обострение отношений с Россией стоило ей серьезных экономических потерь и ослабления геополитических позиций. В целом вмешательство в Сирии под флагом неоосманских иллюзий перечеркнуло надежды Турции на роль лидера Ближнего и Среднего Востока.

А что Иран? Видимо, он выиграл, оказав вместе с ливанской «Хезболлой» военную поддержку режиму Б. Асада. В Ираке он действовал вместе с США, поощряя иракских шиитов на войну с ИГИЛ. Пойдя на компромисс в своей ядерной программе, Иран добился отмены направленных против него санкций и развязал себе руки для активных действий в регионе. Но он стал участником нарастающего шиитско-суннитского противостояния. Для «арабской улицы» он из антизападной, а значит, популярной державы стал первым лицом в шиитской оси, якобы враждебной суннитскому мусульманскому большинству.

И Турция, и Иран увеличили свой геополитический вес, выступив вместе с Россией в Сирии в качестве коспонсоров прекращения огня и активизации политического процесса.

В числе проигравших был Катар, по престижу которого ударила неудачная ставка на исламистов в сирийской гражданской войне. Оказалось, что деньги играют важную, но отнюдь не решающую роль в серьезной политике и в Сирии, и в целом в регионе.

Саудовская Аравия отказалась от роли закулисного игрока, которую она успешно освоила при короле Фейсале в 60–70-х годах прошлого столетия, и ввязалась в безвыигрышные войны. Она прямо участвует в йеменской войне и косвенно — в Сирии. И в том и в другом случае это было проявление антииранской стратегии, которая изматывала страну экономически и не приносила политических дивидендов. Правда, в Египте Эр-Рияд сыграл успешную партию, сделав ставку на падение «Братьев-мусульман», но в Сирии антиасадовская риторика и антишиитский настрой мешали Саудовской Аравии присоединиться к России, Ирану и Турции, чтобы выступить в качестве одного из миротворцев. Неудачи в региональной политике накладывались на внутренние проблемы: дефицит бюджета в десятки миллиардов долларов из-за падения цен на нефть и военных расходов и разногласия в правящей семье Саудидов.

Для США неудача главной провозглашенной задачи — свалить баасистский режим и лично Б. Асада — была лишь очередным звеном в цепи ошибок и провалов на Ближнем и Среднем Востоке.

Четверть века назад казалось, будто неведомая сила вдруг выдернула из устоявшегося ближне— и средневосточного порядка одну из его составляющих — советскую политику. Советский Союз был один из факторов ближне— и средневосточного баланса сил и в ряде случаев стабилизировал обстановку. Казалось, что было расчищено поле для безраздельного доминирования США.

Картина на первый взгляд изменилась до неузнаваемости, ибо не было уже ни «коммунистической угрозы», ни советско-американской конфронтации, ни подхода к арабо-израильскому конфликту как производному от нее, ни идеологически близких «друзей» СССР. Мало того, некоторые прежние составные части СССР, его южные республики, ныне независимые государства, быстро становились участниками региональной драмы и в качестве объектов, и в качестве субъектов.

В новой ситуации в 90-х годах прошлого века и в первых десятилетиях нашего в регионе изменился стратегический баланс сил. Если альянс США и Израиля оставался действенным, то соглашения о дружбе и сотрудничестве между рядом арабских стран и СССР, имевшие характер полусоюзнических связей, превратились в прах.

Возник колоссальный стратегический дисбаланс в пользу Израиля и США. Не имея сил и средств для его устранения, общество мусульманских стран отвечало на это унижение, разочарование и бессилие новым взрывом фундаментализма и мусульманского экстремизма. Гегемония США на Ближнем и Среднем Востоке казалась абсолютной. Но ей бросил вызов Иран, особые позиции были у Сирии и Ливии. Конечно, все три хотели бы установить отношения партнерства с Соединенными Штатами, но Вашингтон не был к этому готов.