Илья Земцов - Андропов [Политические дилеммы и борьба за власть]

Назначение «молодого» Романова (в Политбюро 60-летний возраст считается чуть ли младенческим) на ключевую позицию в Секретариате ЦК и физическая слабость (а порой создавалось впечатление — немощность) [18] В Москве с начала года стали поговаривать о серьезных нарушениях в здоровье Генсека. В 1982 году он исчезал с поля зрения трижды: с 29 января по 1 марта, с 25 марта по 22 апреля, с 1 сентября по 26 октября. В середине июня 1983 года в западных газетах неожиданно появилась фотография поникшего Андропова, ведомого под руки двумя дюжими телохранителями. . Андропова вновь поднимают и оживляют вопрос о наследовании в Кремле. Романов — несомненно умен, бесстрастен и холоден. Хорошо искушен в работе. Он отдал ей около 30 лет своей жизни, пройдя извилистый путь от инструктора райкома партии до первого секретаря Ленинградского обкома (с 1970 г.) и члена Политбюро (с 1976 г.).

До него только двум руководителям Ленинградской партийной организации удалось пробиться в Секретариат ЦК: один из них (Киров) был убит Сталиным, второй (Жданов) скоропостижно скончался при подозрительных обстоятельствах. И никогда ни одному ленинградскому лидеру не доводилось править в Москве. В Кремле во все советские времена — от Ленина через Сталина, Хрущева и до Брежнева — ощущалась и тайно насаждалась неприязнь, подозрительность, отчуждение (и тайная зависть) к руководителям ленинградской партийной организации и к самой организации. Видимо, в Москве казалось, что революционные, бунтарские традиции, загоревшиеся в «Питере» однажды, в начале века, так окончательно и не погасли — ни к середине столетия, ни во второй его половине.

Удастся ли Григорию Романову когда-нибудь воцариться в Москве? Сегодня это представляется более чем сомнительным. С уходом Андропова должно исчезнуть с советской политической арены поколение Брежнева (Романов же, при всей своей относительной молодости, принадлежит к этому поколению). После Андропова советский режим, по-видимому, будет иметь Генерального секретаря, рожденного в конце 20-х годов. И если будущий Генсек, по опыту Сталина и Хрущева, предпочтет и сможет окружить себя людьми на 10 лет моложе, то в течение 3–4 лет членами Политбюро окажутся люди последнего предвоенного поколения.

Радикальное омоложение советского руководства необходимо для жизнеспособности режима и важно для его стабильности. Но постулировать целесообразность по отношению к иррациональной советской системе ненадежно. Для советских лидеров важны власть и их социальные привилегии, интересы и потребности государства для них менее значительны. Кроме того, механизм тоталитарного выбора представляет возможность выдвижения лиц и клик, не лучших с точки зрения системы. Романов достаточно смел, чтобы вступить в борьбу за наследство Андропова, и достаточно опытен (и предусмотрителен), чтобы от этой борьбы отказаться.

Вряд ли Романов рискнет сыграть на физической слабости Андропова. Тем более, что физическая слабость Андропова неожиданно для него стала источником его политической силы. Положение в Кремле в июне 1983 года существенно отличалось от того, что наблюдалось год назад — летом 1982 года. Весной Андропов заболел. Он не показывался на официальных приемах около двух недель и сразу же поползли разговоры, что у него неизлечимое заболевание почек. Ухудшение здоровья Генсека вызвало растерянность у группировки, выдвинувшей его к власти и выдвинувшейся к власти через Андропова. Не испытывали торжества и сторонники Черненко: кое-кто из них уже успел переметнуться на сторону нового правителя (в СССР служат креслу, а не человеку) — чуть ли не полностью Кунаев и частично, проявляя осторожный нейтралитет, Горбачев (это однако не укрепит их позиций в Политбюро в будущем; как свидетельствует советская история, Генсек ликвидирует в первую очередь перебежчиков). Оказалось, что и сам Черненко в этих условиях не желает падения Андропова: неизбежная после Андропова перетряска партийных портфелей грозила вытеснить его из Политбюро. Однако и попытки Андропова консолидировать власть наталкивались на противодействие Черненко и оставшегося ему верным Тихонова.

Ни один из членов Политбюро не стремился занять вакантную должность Председателя Президиума Верховного Совета: это бы сразу вытолкнуло его (любого — кроме Андропова) из активной политической деятельности. Назначение же Президентом одного из кандидатов в члены Политбюро предполагало автоматическую кооптацию его в Политбюро, т. е. вводило в привилегированный клуб Кремля, где принимались государственные решения. Черненко всемерно противился выдвижению в Председатели Президиума Верховного Совета человека со стороны (не члена Политбюро) — им мог оказаться только протеже Генсека (провести свою креатуру после ноябрьского Пленума ЦК КПСС он уже не мог). И тогда в Политбюро сразу бы образовался еще больший перевес приверженцев Андропова. В этих условиях Черненко (а вслед за ним и все еще находящийся под его контролем бюрократический аппарат ЦК) предпринял конъюнктурно разумный шаг — снял возражения против утверждения Андропова Президентом.

Избрание Андропова Президентом, несомненно, увеличивало популярность Генсека в массах и укрепляло его авторитет в партийных кругах. Но не усиливало его реальной власти в Политбюро: количество человек в нем оставалось неизменным — 11 человек. Так что согласие Андропова стать Председателем Президиума Верховного Совета было продиктовано в существенной степени его бессилием изменить соотношение и расстановку сил в Политбюро.

Будь это во власти Андропова, он, по-видимому, предпочел бы, учитывая все еще продолжающееся противоборство в Кремле, собственному избранию Президентом введение в Политбюро надежного и верного ему сотрудника. Тем более, что Генсек мог позволить себе не спешить с «присвоением» ему президентского звания — оно не ушло бы от него в дальнейшем, ибо новая советская конституция 1977 года предполагает объединение обязанностей руководителя партии и главы государства.

На данную особенность советской конституции (не называя ее) ссылался и Черненко, предлагая Верховному Совету (когда это стало ему выгодным) кандидатуру Андропова в качестве его Председателя. «Пленум (ЦК КПСС — И. З .) признал целесообразным, — сказал он, — чтобы Генеральный Секретарь ЦК КПСС… одновременно занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР» /129/. И объяснил: совмещение функций главы партии и государства отражает «возрастающую, руководящую и направляющую» роль коммунистической партии в жизни советского общества. И конечно же — «с полным основанием будет восприниматься советскими людьми и за рубежом, как свидетельство авторитета партии и государства» /130/.