Михаил Гурвич - Бои на Карельском перешейке

Взятие острова Туркин-саари имело большое тактическое значение. Он прикрывал дорогу, по которой доставлялись боеприпасы на соседний укрепленный остров. Заняв Туркин-саари, наши бойцы и командиры перерезали важную коммуникацию противника. Исход боя был решен мужеством и отвагой красноармейцев, искусными действиями мелких подразделений, которые сумели вклиниться в расположение врага, нарушить его огневую систему и обеспечить тем самым успех всему полку.

Мы прибыли 6 марта на небольшой остров. Здесь было лишь два домика, и те стояли на виду у противника. Весь остров покрыт лесом. Ширина его — 150–200 метров, длина — 800.

В 15 часов меня вызвал командир батальона на свой наблюдательный пункт, расположенный за небольшим камнем.

Предстояла нелегкая задача — выбить противника с высоты 19,6.

Я командовал минометным взводом. Комбат приказал:

— Минометному взводу занять огневые позиции за домами. Поддержать наступление батальона. Огонь вести по переднему краю обороны, а с подходом танков к берегу перенести его на фланги.

До начала наступления оставалось не более часа.

Ездовой Машковский под огнем белофиннов рысью по глубокому снегу выезжает на огневую позицию.

Работа закипела. Наводчики Лазовой и Большаков со своими расчетами расчищают снег, рубят елки, маскируют минометы, оборудуют пути подхода, готовят мины.

Жарко. Красноармеец Скрипник сбрасывает с себя шинель.

Белофинны выпустили несколько снарядов, которые разорвались совсем близко, но работа продолжалась с еще большей энергией.

Я подошел к артиллерийскому наблюдателю и из-за дерева стал смотреть в стереотрубу. На материке показался белофинн, невдалеке — другой с пулеметом. Откуда-то стреляло 37-миллиметровое орудие.

Скомандовал:

— По белофиннам, заряд 3, угломер 27–60, наводить в точку наводки, прицел 7-20. Первому, один снаряд, огонь!

Первая мина упала у самого берега.

— Прицел 7-60, огонь!

Вторая мина упала у цели.

— Взводом четыре мины, беглый огонь!

Мины вылетали одна за другой. Цели были уничтожены…

Батальон сел на танки, их повел в бой капитан Краснов (ныне Герой Советского Союза).

Наводчик Лазовой, не отрывая глаз от прицела, одной рукой вращал поворотный механизм, а другой — подъемный. Стреляющий красноармеец Скрипник непрерывно опускал мины.

Ствол накалился, на нем уже обгорела краска. Отделенный командир Хаяров докладывает:

— Товарищ лейтенант! Стрелять больше нельзя.

Подаю команду:

— Огонь не прекращать, ствол миномета обсыпать снегом. Танки вместе с сидящими на них бойцами пошли в наступление. Артиллерия открыла огонь по материку. Шрапнели рвались между деревьями, у самых верхушек сосен и над ними. Снаряды выворачивали с корнями вековые сосны. Когда тяжелый снаряд попадал в логовище белофиннов, все летело кверху.

Танки подходят к материку. Переношу огонь одного миномета вправо, другого — влево. Лишаю белофиннов возможности бить с флангов по атакующему батальону.

И вот из башен танков вырвался шквал пулеметного и артиллерийского огня. Батальон перешел в атаку.

Один белофинн встает, поднимает винтовку и целится в комбата Краснова. Одно мгновенье отделяет командира от смерти. У комбата в руке пистолет. Раздается выстрел, финн падает с простреленной головой. Красноармейцы с боем продвигаются вперед, расстреливая убегающих белофиннов…

Высота 19,6 взята. Подаю команду:

— Приготовиться к смене огневой позиции!

Расчеты двинулись на материк, туда, где минуту назад шел жестокий бой. На льду кое-где лежали убитые. Танки возвращались за боеприпасами. Помогли нескольким раненым взобраться на танк. Но вот очередь из автомата. Просвистели пули, одна из них пробила мне шинель. Расчеты залегли. Я осторожно приподнял голову, посмотрел в сторону, откуда стреляли. Там — небольшой островок, на нем несколько деревьев и много камней. У самого большого камня заметил вспышки.

Послали туда две короткие очереди, и противник затих. Поднявшись, расчеты продолжали путь к материку. Подходим к берегу на 20 метров. Здесь вода выступает на лед. Беру лыжу, ощупываю ею лед, покрытый водой. Лед крепкий. Двигаемся дальше. Вступаем на материк. Приказываю подготовить новые огневые позиции под огромной гранитной скалой.

Противник отступал. Части Красной Армии шли по его следам, оттесняя белофиннов к островам залива. Наш взвод вместе со стрелковым батальоном неудержимо продвигался вперед, преследуя остервенелого врага.

В первых числах марта мы вступили на юго-восточную часть острова Уран-саари. Двигаться по острову было очень трудно. Дороги покрывал метровый слой снега. Сорокаградусные морозы уплотнили его, но все же не настолько, чтобы он выдержал тяжесть человека, не говоря уже о машинах. Из-за гранитных скал и из густых лесов нас то и дело обстреливал противник, хорошо знавший местность.

Но, несмотря на это, взвод вместе с батальоном успешно продвигался вперед. За несколько месяцев войны бойцы закалились. Их уже ничто не могло устрашить. Привычными стали ночевки на сорокаградусном морозе, пули, мины, «кукушки», засады, утомительные переходы.

Суровая школа боев и походов сплотила людей в единый, дружный, волевой коллектив. Война обогатила опыт командиров, воспитала из молодых бойцов зрелых и бесстрашных воинов, приучив их к твердой дисциплине.

4 марта, достигнув мыса Тронгсунд, являющегося северной частью острова Уран-саари, мы отдыхали целые сутки. Взятие Тронгсунда, паническое отступление белофиннов, захват огромного количества боевых трофеев — все это показывало, что в рядах финских войск уже началось моральное разложение, этот момент нужно было использовать и, не теряя ни минуты, гнать и гнать дрогнувшего врага прочь с острова.

Утром 6 марта меня вызвал к себе в штаб капитан Марченко. Когда я пришел, все командиры были уже в сборе, поэтому Марченко прямо обратился ко мне:

— Пришел приказ наступать, — оказал он. — Ваша задача — расставить пушки на южной оконечности мыса Тронгсунд и поддержать огнем наступление пехоты. Ясно?