Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Несмотря на создание Югославии, «южные» регионы Косово и Македония оставались по преимуществу сербской, а не общеюгославской проблемой. Эти регионы официально назывались «Старая Сербия» (Косово) и «Южная Сербия» (Македония), и почти сразу же после завершения войны здесь стала проводиться политика культурной и национальной ассимиляции. Сербские лидеры продолжали относиться к этим регионам так же, как до 1914 года, то есть как к неотъемлемым частям национальной сербской территории, на которых еще не завершился процесс интеграции и которые служили ареной жестокого конфликта между конкурировавшими программами национальной интеграции и ассимиляции.

В ходе этой ассимиляции славянское население названных регионов было объявлено сербами, а болгарские культурные, религиозные и учебные институты были закрыты (так же, как были закрыты соответствующие сербские институты во время войны). В долгосрочном плане белградские власти приступили к политике колонизации, которая, по крайней мере на бумаге, проводилась в интересах ветеранов сербской армии. Одна из задач этой политики заключалась в насаждении (сербского) национального духа в регионе {567} 567 Kpcmuħ Ђ. Колонизациjа у jyжнoj Србиjи. Capajeвo, 1928. . Лидеры, пробуждавшие национальное самосознание, еще в XIX веке объявили эти территории важными историческими местностями: в Косово в 1389 году произошла битва на Косовом поле, а македонский город Скопье являлся столицей средневековой сербской империи Душана Сильного. Сербские патриоты, называвшие эти регионы «классическим югом» [59] Этот термин встречается во многих газетах и журналах, издававшихся в этом регионе после 1918 года с целью содействия его «национализации». Примерами таких изданий служат Jужна Cpбuja, Српско Косово , Jужни преглед , Вардар. , после 1918 года старались принять все меры к тому, чтобы современность оказалась достойной преемницей классической истории.

Балканская революционная традиция соответствующим образом адаптировалась к этой цивилизаторской миссии. Уже летом 1919 года сербско-югославские власти решили, что такие вспомогательные военизированные формирования, как отряды Косты Печанаца и Йована Бабунского, непригодны для решения государственных задач в этих областях {568} 568 См.: Jovanović V. Jugoslovenska država i juzna Srbija 1918–1929. Beograd, 2002. S. 104–106; Tasić D. Izmedu slave i optužbe: Kosta Milanović Pečanac 1919 // Историка 20. века. 2007. T. 2. C. 122. . Армия в конечном счете была сочтена более подходящим орудием для поддержания порядка в регионе, однако четники сохраняли за собой определенную роль. Некоторые бывшие активисты военизированного движения приняли сделанное во время войны предложение правительства о предоставлении им земельных наделов в Косово и Македонии и переселились туда после 1918 года. В глазах националистов они были совершенно благонадежны, так как сражались за сербские интересы на юге в 1912–1918 годах. Такие бывшие бойцы, как Коста Печанац, Илья Трифунович «Бирчанин», Стефан Симич, Василие Трбич, Пуниша Рачич и Алекса Йованович, также внесли заметный вклад в культурную жизнь региона в качестве учителей, политиков, писателей и пр. Они создавали общества, целью которых было возведение памятников в честь сербских побед 1912–1918 годов, а также объединенные певческие и филантропические организации, ставившие перед собой задачу изменить культурный и физический пейзаж региона {569} 569 Переписку некоторых из этих обществ можно найти в: AJ. Ф. 74: Кратьевски двор. Фас. 219–221. .

Вследствие сохранявшейся угрозы со стороны качаков и ВМРО многие из этих людей не вполне расстались со своей ролью бойцов военизированных формирований. Более того, на ранних этапах программы колонизации предполагалось как можно быстрее заселить такие неспокойные регионы, как Косово, лояльными элементами — бывшими добровольцами, сражавшимися в рядах сербской армии [60] Согласно предложению, поступившему из Министерства аграрной реформы в сентябре 1919 года. См.: Борозан Ђ., Димиħ Љ. Jугословенска држава и албанци. T. 1. С. 323. . Об отношении к послевоенным военизированным группировкам как к стражам спокойствия и сербского присутствия на юге свидетельствовало создание таких организаций, как базировавшаяся в Штипе Ассоциация по борьбе с болгарскими бандитами, требовавшая от государства содействия (в виде оружия) с целью защиты от антисербских сил на юге {570} 570 AJ. Ф. 74: Краљевски двор. Фас. 50.1ед. 69. . Такие требования приобрели особую настойчивость после убийства двадцати сербов в колонии Кадрифаково (Овче поле) на территории Македонии в 1922 году {571} 571 Jovanović V. Tokovi i ishod međuratne kolonizacije Makedonije, Kosova, i Metohije // Tokovi istorije. 2006. T. 3. . Вообще, согласно донесениям, чаще всего колонисты в южных регионах жаловались на то, что им не выдают оружие для самообороны {572} 572 Kpcmuħ Ђ. Колонизациjа jужноj Србиjи. С. 60. .

Зона 2: Адриатическое побережье и Центральная Европа

В то время как на «классическом юге» наблюдалась преемственность между довоенным и послевоенным военизированным насилием, другая зона конфликтов в регионе возникла как следствие распада Австро-Венгрии и создания Югославии после окончания войны. Италия, претендовавшая на югославские территории, примыкавшие к Адриатике, поддерживала и даже создавала на этих территориях транснациональные военизированные сети, существовавшие в течение долгого времени после 1923 года. Помимо этого, в состав Югославии частично вошли земли, прежде принадлежавшие Австро-Венгрии, а в конце войны превратившиеся в кровавую центральноевропейскую «зону дробления».

Наиболее непосредственным и значительным проявлением насилия, связанного с распадом Австро-Венгрии, в этом регионе стали вооруженные банды крестьян, так называемые «зеленые кадры», наводнившие хорватскую и славонскую деревню в 1918 году. «Зеленые кадры» представляли собой аморфное и неоднородное движение, чьи цели и намерения, как правило, были менее идеологизированы, чем у многих других европейских военизированных группировок, действовавших в 1917–1923 годах. В состав «зеленых кадров» входили дезертиры из габсбургской армии, скрывавшиеся от призыва местные крестьяне, а также бывшие военнопленные, вернувшиеся из революционной России. В глазах властей они свидетельствовали о проникновении в регион «большевистской заразы». На самом же деле влияние коммунистической идеологии на «зеленые кадры» в лучшем случае было крайне поверхностным: «кадристы» в первую очередь стремились избежать службы в габсбургской армии [61] В этом плане показателен отчет, составленный в июле 1918 года чиновником из Земуна. Он сообщает о стычке с «возвращенцем» — солдатом габсбургской армии, который воевал в России и стал там свидетелем революции, после чего отказался сражаться за Австро-Венгрию. Этот бывший солдат обещал, что «из всех вернувшихся из русского плена никто не пойдет на фронт, где бы этот фронт ни был» (HDA. F. 1363: Politicka situacija. Kut. 3). . Фактически «зеленые кадры» были одним из проявлений пацифистской, антивоенной революционности, охватившей Центральную Европу на последних этапах Первой мировой войны {573} 573 Анализ этой революционной зоны см.: Hajdu I Socialist Revolution in Central Europe, 1917–1921 // Porter R., Teich M. (Ed.). Revolution in History. Cambridge, 1986. .