Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Тем не менее транснациональная сеть антисербских и антиюгославских сил, создававшаяся Италией после окончания Первой мировой войны, по большей части уцелела в течение межвоенного периода. Также и усташи — хорватская военизированно-террористическая организация, основанная после установления диктатуры короля Александра, — в значительной степени пополнялись из рядов югославских эмигрантов первой волны, покинувших страну после 1918 года. Подобно ранней югославской эмиграции, усташи в основном являлись бывшими габсбургскими офицерами и хорватами, связанными с Хорватской правой партией (Hrvatska stranka prava, или «франкисты»), и стремились к тому, чтобы уничтожить единую Югославию, подстрекая хорватов к восстанию против государства и осуществляя акты террора. Оба проявления этого антиюгославского ревизионистского движения поддерживались Италией, снабжавшей усташей оружием и разрешившей им создавать тренировочные лагеря на своей территории, точно так же, как она оказывала материальную помощь хорватским эмигрантам сразу после 1918 года. Ревизионистское движение, опиравшееся на Италию, оказалось наиболее прочной и долговечной транснациональной сетью на Балканах в межвоенный период, и именно в деятельности этих группировок наиболее зримо проявилось наследие военизированного насилия 1917–1923 годов.

Насильственные попытки навязать собственную программу национальной интеграции спорным регионам на Балканах имели достаточно много общих черт с проектами насильственной национализации, после 1918 года осуществлявшимися военизированными группировками в Австрии, Венгрии, Германии, Польше и на Украине. Как показывает Угур Умит Унгор в главе, написанной для настоящей книги, насилие, которому балканские военизированные группировки подвергали мусульманское гражданское население во время и после Балканских войн, являлось составной частью попыток изменить этнический и национальный состав данных территорий и впоследствии воспроизводилось по всей Европе в 1917–1923 годах. Если балканские военизированные организации и армии балканских государств в 1912–1913 годах быстро добились полного изгнания турок из региона, то национализация этих территорий в долгосрочном плане проходила намного менее успешно [68] Придя к власти в Югославии после Второй мировой войны, коммунисты решили отказаться от неудачной межвоенной политики ассимиляции в Косово и Македонии, предоставив этим регионам некоторую политическую автономию. . Собственно, те же традиции военизированных движений, которые способствовали вытеснению турок с Балкан, пагубно отразились на попытках создать жизнеспособные демократические национальные государства после 1918 года — за что, по иронии судьбы, и сражались эти военизированные группировки до 1914 года. Военизированные группировки, поддерживавшие послевоенный статус-кво и создание Югославии, были удовлетворены итогами 1917–1923 годов — в отличие от соперничавших с ними ревизионистских организаций, сократившихся в размерах и потерпевших поражение к 1923 году, но все же продержавшихся в течение всего межвоенного периода. В конце концов их время вновь настало в годы Второй мировой войны.

В 1912–1923 годах, в ходе распада Габсбургской, Османской и Российской империй на поле боя были убиты миллионы солдат. Но кроме них в число погибших входили и сотни тысяч людей из числа гражданского населения, ставшие жертвами изгнания, погромов и других видов преследований и массового насилия. Балканские войны 1912–1913 годов привели к практически полному вытеснению Османской империи с Балкан и нанесли сокрушительный удар по османской политической культуре. В 1915–1916 годах было уничтожено подавляющее большинство анатолийских армян, убитых главным образом (но не исключительно) военизированными частями младотурок. Наконец, для истории как Северного, так и Южного Кавказа весьма важен период 1917–1923 годов, сопровождавшийся войнами на уничтожение и массовыми убийствами гражданских лиц. Фоном, на котором разворачивались все три эпизода, служил глубокий кризис межгосударственных связей и социетальных условий, а также межэтнических отношений как внутри государств, так и в международной сфере {591} 591 См. четыре недавние отдельные попытки осветить насилие периода с 1870 по 1923 год с точки зрения более широкого подхода к современному массовому насилию как результату распада европейских континентальных империй: Lieberman В. Terrible Fate: Ethnic Cleansing in the Making of Modern Europe. Chicago, 2006; Bloxham D. Genocide, the World Wars and the Unweaving of Europe. Edgware, 2008; Idem. The Final Solution: A Genocide. Oxford, 2009; Carmichael C. Genocide Before the Holocaust. New Haven, 2009. Также см. по-прежнему полезный обзор: Levene М. Creating a Modern «Zone of Genocide»: The Impact of Nation-and State-Formation on Eastern Anatolia, 1878–1923 // Holocaust and Genocide Studies. 1998. Vol. 12. P. 393–433. .

Во всех трех случаях военизированные группировки сыграли решающую роль при разжигании и осуществлении насилия, направленного как на вооруженных участников военных действий, так и на безоружных гражданских лиц. В таких регионах, как Македония, Понт, Нагорный Карабах, эти группировки совершали всевозможные акты насилия, включая уничтожение и сожжение множества сел, избиения и пытки, насильственное обращение в иную веру и массовые убийства без разбора. Османские военизированные формирования, вовлеченные в этот процесс, в основном — но не исключительно — состояли из безработных молодых людей, выходцев с городского дна. Многие из них были беженцами с Балкан. По данным одного из исследователей, максимальная численность таких группировок достигала 30 тысяч человек {592} 592 Stoddard Ph.H. The Ottoman Government and the Arabs, 1911–1918: A Preliminary Study of the Teçkilât-i Mahsusa: PhD diss. / Princeton Univ., 1963. . Их жертвами становились османские, российские и персидские армяне и ассирийцы, а также османские греки.

Проследить связи между упомянутыми эпизодами было бы весьма амбициозным начинанием. Многие исследования этого калейдоскопа насилия обращались прежде всего к его внутриполитическому аспекту. Так, армянский геноцид зачастую рассматривается как следствие турецкой национальной идеологии или интриг партии младотурок «Единение и прогресс» (ЕП). В аналогичном ключе насилие на Кавказе главным образом изучалось в рамках истории российской Гражданской войны и Советского Союза. При несомненном значении этих подходов транснациональная перспектива может привести нас к более глубокому пониманию процессов, породивших это насилие, его масштабов и последствий.

Концепция военизированного насилия оказывается весьма полезной при рассмотрении этого материала. Далее будет указано, что крах государственной власти и соответствующей монополии на насилие во время и после Первой мировой войны давал политическим элитам и вожакам военизированных формирований (так называемым фидаинам) уникальную возможность установить или консолидировать свою власть в этих постимперских зонах дробления. В центре нашего внимания будут находиться корни и обоснования военизированного насилия, а не военное противоборство регулярных армий. Как и почему создавались военизированные части? Какую роль они играли в насилии, охватившем эти территории? Какие отношения существовали между государствами и военизированными формированиями? В частности, пристальному рассмотрению будут подвергнуты взаимоотношения между виктимизацией и реваншизмом. Изучение других исторических эпизодов показывает, что появление травмированных и виктимизированных представителей одного общества в другом обществе может иметь двоякие последствия: дестабилизацию и радикализацию внутриполитической культуры в новом обществе вкупе с обеспечением его политической элиты кандидатами в бойцы военизированных формирований {593} 593 M ó csy I.I. The Uprooted: Hungarian Refugees and their Impact on Hungary’s Domestic Politics, 1918–1921. N.Y., 1983. . Жертвы насилия в одном обществе, пересекая границу, сами творят насилие в другом обществе.