Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

В следующем году, полный надежд на еще одну успешную кампанию, Мустафа вновь пошел с армией к Белграду. Но на этот раз ему противостоял новый блестящий командующий императора принц Евгений Савойский. Более того, его собственные командиры на неоднократно повторявшихся военных советах разошлись во мнении относительно линии, по которой следовало идти вперед: либо в западном направлении — в Славонию, либо на север — в Венгрию. Султан также проявлял нерешительность и колебался. В итоге было решено идти на север, вверх по долине Тисы, и переправиться через реку в Зенте.

Но принц Евгений допросил пленного турка, и тот под угрозой смерти рассказал о намерениях султана. После этого принц предпринял ряд решительных форсированных маршей, чтобы не допустить переправы. Он прибыл к Зенте с крупной армией в тот момент, когда турки, наведя временный мост, дошли до середины реки. Султан со своей кавалерией и большей частью артиллерии уже находились на левом берегу, остальная часть артиллерии и пехота все еще стояли на позициях на правом берегу реки. Атакуй турки пехотой и при поддержке артиллерии армию принца Евгения немедленно, когда она все еще была в неполном составе и не готова к сражению, они могли бы отбросить противника. Но среди турецких офицеров все еще господствовали разногласия; султан оставался на левом берегу; пехота не выходила из своих траншей, позволив Евгению завершить подготовку к атаке. Хотя у него оставалось всего два часа до захода солнца и хотя из Вены прибыл курьер с приказом не рисковать и не ввязываться в бой, принц был человеком, всегда готовым использовать свой шанс, и, полный твердой решимости, он проигнорировал приказ.

Расположив свои войска в форме полумесяца перед полукругом вражеских траншей, принц Евгений начал одновременную атаку слева, справа и по центру против всей турецкой линии. Результатом стала, как описывал события Евгений, «страшная кровавая баня» и быстрое поражение турок. В их войсках началось замешательство, командиры действовали несогласованно, янычары взбунтовались и обратили оружие против своих же офицеров, уничтожив их. Более двадцати тысяч турок погибло, включая великого визиря, четырех других визирей, большое число пашей и тридцать командиров (аги) янычар. Еще десять тысяч человек утонули при попытке переправиться через реку вплавь, и едва ли более чем одной тысяче человек это удалось. Люди Евгения, как он докладывал императору, «могли стоять на мертвых телах, словно на острове». Все было кончено к наступлению ночи.

Султан с противоположного берега реки в бессильном смятении наблюдал за уничтожением собственной армии, а затем отступил с кавалерией к Темешвару и далее к Белграду и Стамбулу. Принцу Евгению помешали развить успех проблемы со снабжением и ухудшение погоды. Но он захватил, помимо денег и оружия, девять тысяч повозок, шестьдесят тысяч верблюдов, полторы тысячи голов крупного рогатого скота, семьсот лошадей и большую печать великого визиря, символ султанской власти, которая никогда до этого не попадала в руки врага. Обескураженный юный султан Мустафа больше никогда не появлялся на поле боя во главе армии. Его лихая попытка, не имея военного опыта и врожденного мастерства своих предков, противопоставить себя закаленным командирам возрожденной Западной Европы и явиться последним прославленным спасителем своей страны безнадежно провалилась.

Мустафа вновь понадеялся на род Кепрюлю, чтобы вернуть османам удачу и богатство, и назначил на должность вели кого визиря Кепрюлю Хусейна, сына старшего брата Мехмеда и кузена Ахмеда. Став четвертым представителем династии Кепрюлю, пришедшим к власти, он приложил максимум усилий, чтобы исправить административную и экономическую ситуацию в стране. Но в Европе теперь мало что можно было сделать. После осады Вены имперские войска Габсбургов одержали девять больших побед и захватили девять главных крепостей. Если Хусейн из соображений предосторожности все же готовился к войне, он, как бывший губернатор Белграда, был достаточно хорошо осведомлен о превосходстве имперских войск, чтобы выступать за мир. И мир стал наконец реальностью.

Наступил момент, когда окончание продолжительной войны устраивало не только потерпевших поражение турок, которые с самого начала стремились к этому, ведя отважные арьергардные бои, но и их победоносных европейских врагов. Венеция была истощена. Польша после смерти Собеского в 1696 году постепенно исчезала со сцены. Император Леопольд был занят своими европейскими обязательствами, особенно теперь, когда надвигалась Война за испанское наследство. Более того, он был склонен, будучи реалистом, скорее укрепить и объединить османские территории, которыми война обогатила его империю, чем морочить себе голову амбициозными проектами более масштабных завоеваний с помощью похода на Босфор. Только Петр Великий, впервые вставший на путь той русской агрессии, которая отныне и впредь превратилась в постоянную головную боль для Османской империи, стремился продолжить войну. Он нанес визит в Вену, чтобы оказать давление на императора и создать для этой цели союз. Но он опоздал. В это время предложения о мире уже были внесены двумя странами, напрямую не вовлеченными в войну, — Англией и Голландией.

Отношения англичан с Портой до этого времени ограничивались главным образом вопросами коммерции, в частности защиты английских судов от нападений берберских корсаров, а во время критской войны — от имевших место попыток мобилизации этих судов турками для использования против Венеции. Во время гражданской войны в Англии престиж англичан в Порте снизился из-за присутствия послов обеих враждующих сторон. Но теперь, с восхождением на трон Вильгельма III, ситуация изменилась. Вместе с Голландией он настаивал на мире с турками в интересах собственной войны против Людовика XIV. Она была близка к концу. Но Англии и Голландии по-прежнему было выгодно, как в военном, так и коммерческом отношении, не допустить появления Франции в качестве преемника торговой империи Венеции. Именно этого представитель Людовика XIV в Порте изо всех сил стремился добиться, склоняя султана к изгнанию венецианцев из его владений. Более того, война Священной лиги нанесла серьезный ущерб торговле англичан с Левантом из-за снизившегося спроса султанского двора на предметы роскоши из Англии.

Поэтому английский посол лорд Пейджет и его голландский коллега Якоб Кольер предложили себя на роль посредников при подготовке мирного договора между Портой и христианскими державами на основе принципа uti possidetis («чем владеете, тем и владейте»). Это означало, что каждый должен сохранить за собой территорию, которой владел на данный момент, и, следовательно, в принципе договор утверждал за европейцами все захваченные ими турецкие территории. Кепрюлю Хусейн созвал Государственный совет, и несколько дней спустя султан вручил Пейджету для передачи королю Англии контрпредложения, включавшие определенные изменения, в особенности касавшиеся возвращения туркам Трансильвании. Англо-голландское посредничество было тем не менее принято.