Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Воспитывавшийся главным образом нянькой, он был увезен из Адрианополя в двухлетнем возрасте вместе с братом Али в Амасью, где губернатором был их четырнадцатилетний старший брат. Город был расположен в гористой провинции Северной Анатолии, между центральным плато и побережьем Черного моря. Это было место, населенное старинными и влиятельными османскими родами, на женщине одного из которых был женат отец Мурада. Амасья также являлась религиозным центром и для исламского истеблишмента, и для странствующих дервишей, еретиков из Персии. Это было место рождения самого Мурада, который ввел традицию, поддержанную некоторыми султанами последующих времен, посылать своих сыновей под присмотром доверенных чиновников в подобные азиатские провинции, далекие от столицы, тем самым обеспечивая их изоляцию от народных масс и мятежей в своем регионе. Это была своего рода страховка от подстрекательств к мятежу, более цивилизованная, чем практика братоубийства на имперском уровне, внедренная еще дедом Мурада Баязидом и позже получившая силу закона при его сыне.

Но старшие братья Мехмеда умерли преждевременно. Ахмед подростком внезапно скончался в Амасье. В возрасте шести лет Мехмед наследовал ему на посту губернатора провинции, а остававшийся в живых брат Али был назначен губернатором в Магнесию. Двумя годами позже они, по указанию Мурада, поменялись местами, а несколько лет спустя Али скончался. Он был задушен при невыясненных обстоятельствах в своей постели в Амасье, к большому горю отца, любимым сыном которого, как говорили, он был.

Мехмеда, в одиннадцатилетнем возрасте ставшего очевидным наследником, отец вызвал из Магнесии в Адрианополь. Мурад был совершенно шокирован отсутствием у сына образования. Учителя мальчика считали его трудным ребенком, не желавшим учиться и в особенности невосприимчивым к религиозным наставлениям. Поэтому отец выбрал в наставники Мехмеду для изучения Корана и истории религии прославленного муллу по имени Ахмед Курани. Курд по происхождению, он изучал законы ислама и теологию Корана в Каире, а теперь преподавал в знаменитой семинарии в Бурсе.

Имеется письменное упоминание, что султан вручил учителю розгу, разрешив ему, если необходимо, наказывать наследника. Говорят, мулла как-то занимался с ним, держа розгу в руке, а потом сказал: «Твой отец послал меня учить тебя, но также держать тебя в порядке, если ты откажешься подчиняться мне». Мехмед в ответ рассмеялся. Тогда мулла обрушил на него такой град ударов, что с того времени и впредь ученик относился к своему учителю с большим уважением, вскоре изучил с его помощью весь Коран. При наличии рядом таких просвещенных ученых и советников Мехмед вырос достаточно хорошо образованным.

Помимо этого при дворе Адрианополя Мехмед обучался ведению государственных дел. Этим с ним занимался отец, а после его возвращения в Азию — великий визирь и его окружение. Мехмед, высокомерный и развитой не по годам, в своих отношениях с Халилом довольно скоро проявил надменную решимость идти своим путем. Вскоре после отъезда Мурада сын вызвал в Адрианополе беспокойство своей явной поддержкой еретического религиозного движения в лице персидского миссионера, лидера секты дервишей, которая проповедовала, в числе других неортодоксальных взглядов, духовное родство ислама и христианства. Мехмеду пришлись по душе экзальтированные идеи проповедника. Он привечал его при своем дворе и тем самым существенно помог проповеднику найти восприимчивую аудиторию среди жителей города.

Это вызвало тревогу и негодование религиозной верхушки, возглавляемой великим муфтием, и великого визиря Халила, который был мусульманином старой школы. Застав перса в момент произнесения ересей, они задержали его. Но проповедник бежал и укрылся у Мехмеда во дворце султана. Мехмеду, однако, пришлось выдать своего протеже муфтию, который так яростно осудил еретика с кафедры мечети и настолько возбудил чувства толпы, что люди сожгли проповедника, привязанного к столбу, причем муфтий даже опалил свою бороду, слишком близко подойдя к костру. Последователи еретика тоже были уничтожены. Инцидент обнаружил у Мехмеда пристрастие к персам и к неортодоксальным взглядам, что было характерно для его пытливого ума, но чревато опасными последствиями в будущем. Плохое начало во взаимоотношениях юного наследника с османским религиозным и гражданским истеблишментом было ударом по самолюбию молодого человека, посеявшим в его душе семена горькой обиды. Халилу он этого так и не простил. У Мехмеда, с детства замкнутого по характеру, такие кризисы лишь усиливали чувство отчужденности от всех.

Скоро это обстоятельство стало фактором, способствовавшим началу восстания янычар. Преданные и исполненные уважения к своему признанному господину, Мураду, они с негодованием отнеслись к необходимости получения приказов от его неопытного, юного, но властного сына. Янычары потребовали прибавки к жалованью. Получив отказ, они поднялись против юного наследника, устроив поджог. Пожар распространился по Адрианополю, уничтожив кварталы в районе базара. За ним последовали грабежи и резня. Главным объектом их враждебности был личный советник Мехмеда, евнух Шихабеддин-паша, который был вынужден искать убежища во дворце. В конце концов, чтобы умиротворить янычар, прибавка к жалованью была разрешена.

Этот эпизод, однако, расширил брешь между Халилом и Мехмедом и стал симптомом появления нового источника конфликта, который быстро разрастался после проведенной Мурадом реорганизации системы вербовки янычар и распространения принципа набора христиан для выполнения не только военных, но и гражданских обязанностей. Это не могло не привести к развитию института управления, в котором христианские вероотступники, одним из которых был Шихабеддин, могли подниматься до высших государственных постов. Все чаще христиане возвышались за счет знатных правящих мусульманских родов, которые, как заявил Халил Чандарлы, обнаруживали себя исключенными из системы власти. Именно Халил мог поощрить это восстание янычар против Шихабеддина с целью утвердить собственную власть и преподать урок юному Мехмеду. Здесь мы видим суть конфликта между старым и новым, между традиционным мусульманином и ренегатом-христианином, который теперь стал разъединяющей силой в административном аппарате империи. Представляется, что он мог повлиять на решение Мурада уйти со сцены, предоставив Халилу решать проблему, в которую султан предпочел не вмешиваться лично.

Но его первый уход из власти длился всего лишь три месяца. Время для окончательного ухода еще не настало. Кампания Хуньяди вызвала за границей волну энтузиазма наряду с обещаниями поддержки христианского дела, которая включала отправку морских сил для защиты свободы плавания через проливы. Резко изменилось отношение к сохранению договора с Мурадом. Император Византии, мобилизуя силы на проведение кампании в Морее, писал Владиславу, убеждая его в том, что «защитник христианского мира» должен устоять. Владислав вместо ратификации договора заявил о решимости продолжить Крестовый поход, чтобы «отбросить за моря языческую секту Мухаммеда». В этом проявилось влияние на него папского легата кардинала Юлиана.