Артур Лиелайс - Конкистадоры

И действительно: Монтесума приказал чолульцам тайно готовиться к нападению и обещал прислать свои войска, чтобы сражение не прекращалось ни днем ни ночью, и длилось бы до тех пор, пока испанцы совсем не обессилят. Были уже приготовлены колья, ремни и ошейники, чтобы покрепче связать пленников и доставить их в Теночтитлан. Касики получили богатые подарки и обещание, что двадцать белых чужеземцев будут в Чолуле принесены в жертву богам.

Случай помог Кортесу подробнее узнать о заговоре. Марине выболтала тайные планы чолульцев пожилая индианка – жена одного из касиков. Она подружилась с Мариной и открыла ей тайну, что близок час уничтожения испанцев: большое войско ацтеков – около двадцати тысяч человек – стоит в лесистых ущельях Чолулы и ждет лишь знака для нападения; на улицах устроены завалы и вырыты ямы, слегка замаскированные снаружи. Проваливаясь в них, лошади чужеземцев будут падать на острые колья. На крышах домов и храмов сложены запасы камней и бревен для метания их на головы испанцев. Гибель белолицых неминуема, пусть же Марина покинет их и ищет убежища у ацтеков.

Умная Марина, убедив старую женщину, что испанцы держат ее в плену силой, осторожно выведала все подробности заговора, и прикинувшись, что собирается последовать ее совету, стала укладывать вещи. Но едва женщина удалилась, Марина немедленно сообщила обо всем Кортесу.

В столь критический момент Кортес действовал очень решительно. Допросив жену касика, а также троих верховных жрецов и добыв у них новые сведения, он собрал военный совет. Узнав о грозящей опасности, офицеры пришли в смятение. Одни из них предлагали немедленно отступить и укрыться в Тласкале; по их мнению, нечего было и думать о походе на Теночтитлан. Другие же предлагали идти в столицу ацтеков кружным путем. Большинство же, как и сам главнокомандующий, считали, что нужно идти только вперед – другого выхода нет. Но прежде всего следует проучить чолульцев: предвосхитить их нападение и устроить кровавую бойню. Враг должен трепетать, перед испанцами и сознавать, что их невозможно одолеть ни в открытом бою, ни хитростью, ни коварством.

Пригласив местных касиков, Кортес объявил, что испанцы уже вдоволь нагостились и пришло время собираться в дорогу. (К тому же чолульцы, по его словам, были не слишком гостеприимны.) Итак, испанцы завтра покинут город, и поэтому им нужны две тысячи носильщиков для пушек и другой тяжелой поклажи.

Касики охотно обещали выполнить это требование, считая, что носильщики явятся хорошей подмогой нападающим.

Затем главнокомандующий пригласил к себе послов Монтесумы и сказал им, что раскрыл заговор ацтеков. Он, Кортес, дескать, шел к Монтесуме как к другу, а теперь оказалось, что Монтесума замешан в заговоре. Послы отрицали это, по их словам, виновны были лишь чолульцы.

Кортес притворился, что поверил и рад такому ответу. Коварный дипломат воспользовался случаем, чтобы заверить послов Монтесумы в своей дружбе и сообщить им, что намерен жестоко расправиться с чолульцами, оскорбившими как испанцев, так и самого Монтесуму. Однако он также приставил к послам стражу, чтобы они не могли разгласить намерения испанцев.

Испанцы бодрствовали всю ночь. Патрули зорко следили за окрестностью, главнокомандующий тоже не сомкнул глаз. Лошади стояли оседланными, оружие было наготове.

На рассвете в стане Кортеса все было готово к бою. Главная часть войска выстроилась на обширном дворе храма, окруженного постройками и высокой стеной. Сильные отряды охраняли трое ворот, ведущих во двор, а пушки были поставлены снаружи, чтобы обстреливать подступы к воротам.

Едва приготовления были закончены, к Кортесу явились касики Чолулы с тремя тысячами носильщиков. Их провели в занятый испанцами двор. Кортес, сидя на коне, гневно обратился к касикам, обвинив их в измене, и заявил, что по испанским законам они подлежат казни.

Чолульцам казалось, что чужеземцы прочли их сокровенные мысли. Они попытались было свалить вину на Монтесуму, но тщетно: раздался выстрел – условный сигнал для начала кровавой расправы.

Битва в Чолуле (со старинного рисунка).

Пули градом посыпались на людей, растерянно сгрудившихся во дворе храма. Солдаты рубили их мечами, а дорогу к воротам им преградила охрана с длинными копьями. Спастись удалось лишь немногим – тем, кто сумел спрятаться среди груды трупов.

Тем временем другие чолульцы напали на храм снаружи, но под яростным огнем пушек вынуждены были отступить. Лошади топтали людей копытами, а копья всадников завершали кровавое дело.

Услышав сигнал к бою, тласкальцы, как было условлено, обмотали головы пучками камыша, чтобы их можно было отличить от чолульцев, и ударили по своим извечным врагам с тыла, мстя за старые обиды. Сопротивление чолульцев вскоре иссякло, войско Монтесумы не смогло им ничем помочь и поспешно отступило.

Испанцы, тотонаки и тласкальцы носились по улицам города, убивая всех, кто попадался им на пути. Многие воины и жители Чолулы в поисках спасения прятались в домах. Строения были деревянными, и испанцы легко их поджигали. Другие индейцы забаррикадировались в большом храме, с крыши которого бросали в наступавших камни и бревна, а также осыпали их горящими стрелами, не приносившими, однако, закованным в латы испанцам никакого вреда. Кортес оцепил храм и предложил осажденным сдаться, обещая даровать им жизнь. Однако, по свидетельству хрониста Камарго, это предложение принял лишь один индеец. Остальные, решив, что лучше умереть, нежели сдаться, яростно защищались. Тогда Кортес приказал поджечь храм, и все, находившиеся в нем, сгорели заживо.

Боевой клич испанцев и вопли индейцев сливались с грохотом орудий, треском горящего дерева и гудением пламени. Из рушащихся зданий взлетали вверх тучи искр и горящие головни.

Когда сопротивление чолульцев было подавлено, победители бросились грабить жилые дома и храмы. Они хватали все ценное, что попадалось под руку: утварь, драгоценности, одежду и припасы.

Некоторые историки, как например Эррера, стремясь хоть как-то оправдать злодеяния Кортеса, утверждали, что испанцы якобы щадили женщин и детей, а тласкальцы хватали всех подряд, чтобы потом продать в рабство. Кое-кто из хронистов даже восхваляет Кортеса за его «милосердие», утверждая, что он вовсе не был жестоким, а просто был вынужден уничтожать препятствия на своем пути, но зато те, кто покорялся ему не сопротивляясь, могли рассчитывать на его милость.

Однако гуманный епископ Лас Касас правдиво изобразил эту расправу. По его словам, Кортес приказал посадить на кол сотню касиков для устрашения оставшихся в живых. Во время кровавой бойни в Чолуле погибло свыше шести тысяч жителей, а испанцы все до одного остались живы. Кортес прекратил резню, лишь когда испанцы уже не в силах были держать мечи.