Артур Лиелайс - Конкистадоры

Испанцы захватили также немногочисленные колодцы. В городе свирепствовал страшный голод. Ацтеки питались травой, мхом, водорослями, червями, крысами, ящерицами, корой деревьев и кореньями, пили зловонную солоноватую воду. Голод и болезни уносили больше жертв, чем пушки и шпаги конкистадоров. Все же осажденные не сдавались.

Кортес в письме Куаутемоку, посланному ему с пленными ацтекскими вельможами, обещал сохранить жизнь защитникам города. Ацтеки, по его словам, исполнили свой долг и сделали все для защиты столицы, но у них нет ни малейшей надежды на спасение, их покинули не только союзники, но и боги. Единственный выход – сдать город. «Стань снова вассалом кастильского государя, – писал, по свидетельству Берналя Диаса, этот коварный дипломат. – Я готов забыть все. Вам будет гарантирована неприкосновенность и свобода, все права ацтеков будут сохранены. Ты и впредь останешься их повелителем, и Испания примет твою столицу под свою защиту».

Но молодой властелин с гневом и возмущением выслушал это наглое, унизительное послание и передал его на обсуждение военному совету.

Члены совета прекрасно понимали всю безнадежность дальнейшего сопротивления, но считали, что лучше смерть, чем порабощение.

– Хорошо жить в мире, но только не с белыми! – говорили умудренные опытом воины. – Лучше погибнуть, защищая отечество, нежели влачить жалкое существование в рабстве у коварных пришельцев!

Куаутемок объявил решение военного совета: умереть сражаясь, как положено воинам.

Спустя двое суток ацтеки, зная, что идут на верную гибель, со всех сторон двинулись на лагерь испанцев, стараясь подавить их численным превосходством. Под огнем испанских пушек их натиск быстро захлебнулся. Ацтеки в беспорядке отступали и вновь бросались в яростные, безрассудные атаки, оставляя на поле боя груды трупов.

Кортес возобновил планомерное разрушение города и стал снова засыпать каналы. С лица земли ежедневно стирались целые кварталы. Осажденные в бессильной ярости взирали на гибель своей столицы, обрушивая проклятия на головы бывших союзников-индейцев.

– Разрушайте! Разрушайте! – кричали ацтеки. – Чем больше разрушите, тем больше вам же придется восстанавливать.

И время показало, что слова эти были вещими.

Разрушительная работа длилась много дней подряд. К концу подходил июль. В захваченных зданиях испанцы находили истощенных от голода, умирающих людей. Повсюду валялись трупы – на улицах, во дворах, в ямах, – ацтеки уже не в силах были предавать умерших земле по обрядам своих отцов. Нередко рядом с мертвыми лежали и живые, а матери держали на руках угасших от голода младенцев.

Конкистадоры безжалостно поджигали дома ацтеков, и те, кто еще был жив, погибали в пламени. Эпидемии, свирепствовавшие в городе, угрожали и испанцам. Жители Теночтитлана, похожие на скелеты, не в силах были работать и не годились для продажи в рабство. Умиравшие прятали свои драгоценности, чтобы они не попали в руки белых. Они не просили у победителей пощады и с презрением отворачивались от них.

Но ацтеки продолжали обороняться с удивительным упорством и отвагой. В битвах участвовали женщины и дети. Они подносили камни и стрелы, готовили луки и пращи, перевязывали раненых воинов.

Наконец отряды Кортеса и Альварадо, наступавшие на город с разных сторон, соединились на рыночной площади. Альварадо в жестокой схватке взял штурмом храм бога войны Уицилопочтли и поджег его.

Кортес верхом медленно проезжал среди дымящихся развалин. Не возвышались больше перед ним великолепные дворцы, храмы и рынки, где так недавно сновали ремесленники и торговцы, не радовали глаз просторные здания, живописные сады и рощи. Все исчезло, подверглось разрушению, превратилось в бесплодную пустыню.

На вершине одного из храмов главнокомандующий водрузил флаг Кастилии: отныне Теночтитлан перешел под власть Испании.

Но несмотря на то, что семь восьмых города превратились в руины, борьба еще продолжалась. Чтобы вынудить ацтеков сдаться, Кортесу пришлось предпринять еще две большие атаки.

Стараясь экономить порох, запасы которого быстро таяли, он приказал построить огромную метательную машину – баллисту для разрушения еще уцелевших каменных стен. Ее строили несколько дней. Ацтеки с немым отчаянием взирали на новую западню, которую им готовили белые дьяволы. Когда баллиста была построена, в нее вложили огромный камень, который полетел вверх с ужасной силой, но упал не в лагерь ацтеков, а на баллисту, разбив ее вдребезги.

Положение ацтеков было столь ужасным, что не было необходимости ускорять их гибель. Скучившись в уцелевшем районе города – Тлателолко ацтеки жили под открытым небом, их опаляли знойные лучи солнца и заливали холодные ливни.

Сотни людей ежедневно умирали от голода, нередко замертво падая на улице, как о том свидетельствует хронист Саагун.

Столица превратилась в огромное кладбище – рассадник эпидемий. Ацтеки тщетно взывали к своим богам: боги, казалось, покинули ацтеков, и их охватил суеверный страх. Многие видели таинственные знамения – свидетельства гнева богов и предвестники близкой гибели.

Однако Куаутемок по-прежнему был тверд, непоколебим и отвергал любые предложения о сдаче.

Тогда Кортес решился на генеральное наступление. Начать его должна была пехота при поддержке огня бригантин, направленного на береговые здания.

Ворвавшись в ацтекские кварталы, солдаты встретили там нескольких касиков, которые, простирая к ним руки, громко взывали:

– Вы – дети солнца, но солнце быстро свершает свой путь. Почему же вы медлите? Почему не положите конец нашим бедам и страданиям? Прикончите нас сразу, чтобы мы могли отправиться к нашему богу Уицилопочтли, который ждет нас на небесах, где мы найдем покой и избавление от страданий!

На эти жалобные просьбы, о которых Кортес упоминает в своем третьем послании королю, командующий ответил, что желает не смерти касиков, а покорности, и не понимает, почему Куаутемок не хочет вступить с ним в переговоры.

Однако Куаутемок не верил посулам своего врага:

В памяти его еще была свежа печальная участь Монтесумы.

Испанцы снова пошли в наступление. Их встретили толпы тощих, изнуренных людей, среди которых было немало женщин и детей. Ацтеки, как всегда с дикими воплями, осыпали нападающих градом стрел, а женщины и дети забрасывали их камнями. Камни эти не причиняли почти никакого вреда закованным в броню испанским солдатам – ведь бросали их вконец ослабевшие люди. Но ацтекские воины сражались отчаянно, сражались до тех пор, пока не падали замертво.

«Земля была покрыта грудами трупов, так что разъяренные противники должны были перелезать через эти кровавые курганы, чтобы поражать друг друга: Почва была пресыщена кровью. Ужасные вопли язычников, брань и проклятия испанцев, стоны раненых, крики жен и детей, тяжелые удары завоевателей, свист бесчисленных стрел, треск пылавших строений, которые, обрушиваясь, давили сотни людей, ослепляющие облака пыли и сернистого дыма, покрывавшие все своей мрачной завесой, составляли зрелище, которое наполняло ужасом даже воинов Кортеса», – пишет У. Прескотт.