Игорь Ашурбейли - Расплетин

В начале 1930-х годов состоялось правительственное решение: обеспечить радиосвязь Москвы с отдаленными районами и выход в эфир для зарубежных радиослушателей. Для выполнения этой задачи был проведен ряд мероприятий, преследовавших цель мобилизовать инженерные силы.

Для Радиозавода им. Коминтерна это выразилось в его объединении с ведущим научно-техническим центром страны в области радио, — образованной еще в 1923 году Центральной радиолаборатории (ЦРЛ) и создании комплексной организации — Центральная радиолаборатория-завод (ЦРЛЗ). Однако образование ЦРЛЗ оказалось недостаточно эффективным, и вскоре самостоятельность ЦРЛ была восстановлена. В результате этой реорганизации кварцевая лаборатория, в которой работал Расплетин, оказалась в ЦРЛ, где царила атмосфера научного поиска, активного обмена мнениями, широкого обсуждения результатов исследований.

Во второй половине 1933 года в связи с началом работ по электронному телевидению в ЦРЛ был проведен ряд структурных изменений. Из отдела специальной и вспомогательной аппаратуры и подотдела вакуумной техники были выделены группы сотрудников, работавших в области телевидения. Из них и была создана лаборатория телевидения и электрооптики (ЛТЭО) под руководством В. А. Гурова, который начал свои работы по дальновидению еще в 1924 году, будучи активным членом РОРИ.

Когда Расплетину предложили работать в ЛТЭО, он согласился не раздумывая. Ведь со второй половины 1932 года он вплотную подключился к исследованиям в этой области. Как человеку, склонному к изобретательству и остро чувствующему новизну, ему явно повезло, ведь он попал в атмосферу творческого горения и поиска. Разве мог он, с детства жадно ловивший каждое новое известие о достижениях в радиотехнике, своими руками делавший аппаратуру, упустить возможность общения с такими специалистами, как Минц, Гуров, Брейтбарт, Нейман и многими другими!

В то время, когда механическое телевидение уже стало довольно распространенным, послышались первые нотки разочарования.

Беда механического телевидения заключалась в следующем. Чтобы полученное изображение целиком соответствовало передаваемому, последнее требовалось разложить на очень большое количество мельчайших элементов. По подсчетам того времени, чтобы зритель захотел смотреть на экран, строк в нем должно быть не менее двухсот.

Исследования показывали: чтобы увеличить число элементов, необходимо сделать большее количество отверстий в диске Нипкова. Для этого требовалось уменьшать их размеры, но при этом проникающий через них луч света становился настолько слабым, что не помогали самые лучшие фотоэлементы.

Предпринимались отчаянные усилия, чтобы улучшить качество изображения. Естественно, что такая авторитетная организация, как ЦРЛ, не могла остаться в стороне от решения этой актуальной задачи.

Одной из первых больших работ ЦРЛ стало проведение сравнительного анализа приемных систем механических телевизоров. Для этого в лаборатории телевидения в декабре 1932 года были разработаны и изготовлены образцы телевизоров по существующему стандарту четкости. К ним относились телевизор с зеркальным винтом и телевизор с линзовым диском. Разработка этих телевизоров выполнялась под руководством Расплетина при участии С. А. Орлова.

Расплетин был требовательным руководителем, не терпевшим, когда кто-либо делал тяп-ляп, и к «виновникам» он применял разные методы воздействия. Однажды Георгию Рогову (Жоржику, как его тогда все звали) поручили собрать выпрямитель. В технических условиях стояли четкие габариты. Но он не потрудился подобрать нужный по размерам конденсатор, поставил первый попавшийся, подходящий по емкости, но не по габаритам. Когда показал свою работу Расплетину, тот покраснел, но ничего не сказал. Рогов ушел. Перед обедом в лаборатории появился начальник отдела Гуров. Выпрямитель Рогова стоял на видном месте. Сбоку, так и не закрепленный на шасси, свисал злополучный конденсатор. Тут же красовался яркий плакат (как потом выяснилось, изготовленный Расплетиным): «Конструкция системы халтурщика Рогова». Такая критика сыграла свою роль — больше ничего подобного в группе Расплетина не наблюдалось. В то же время строгость Расплетина не мешала крепкой дружбе. Часто по выходным дням Расплетин приглашал товарищей домой в Лигово, где они вместе гуляли по лесу, собирали грибы и ягоды, пили чай, вели жаркие дискуссии.

За чаем, который готовила мать Мария Ивановна, разговор часто переключался на производственные темы. Спорили, предлагали. Молодость, горячность порой переходила всякие границы, и тогда Мария Ивановна тихо появлялась в комнате и молча смотрела на ребят. Накал беседы спадал.

Итог таким творческим дискуссиям, как правило, подводил Расплетин. Его мнение было решающим, и не потому, что он был «начальством» или несколько старше остальных, просто-напросто его авторитет подкреплялся делами. Вот что писал о нем Э. Крогиус, один из тех, кто часто бывал на таких встречах:

Уже тогда он демонстрировал настоящий талант — талант лидера, человека, умеющего принимать решения, проводить их в жизнь, увлекать за собой людей. У Шуры это сочеталось с любовью к людям. Удивителен был и его здравый смысл. Прямота, спокойная уверенность в своих силах и правильности избранного пути привлекали к нему сердца.

Однажды в лабораторию пришла комиссия, занимавшаяся осмотром новых разработок. Все включили, все работает. И вдруг один из телевизоров вышел из строя. Однако сохранивший невозмутимость Расплетин подозвал Сергея Орлова и сказал: «Замени конденсатор». Через считаные минуты телевизор заработал. Комиссия и изображение на экране появились одновременно. Потом все обступили Расплетина и стали допытываться, как ему удалось так быстро найти неисправность. Расплетин молчал и наконец ответил: «Интуиция, братцы, озарение».

Эксперименты, поиски — вот чем был увлечен коллектив лаборатории. Никто не обращал внимания на житейские трудности. В стране ускоренными темпами прошла индустриализация, колоссальные средства выделялись на строительство новых фабрик и заводов. Приходилось потуже затягивать пояса. Продукты были нормированы, да и с одеждой было непросто. Ударники получали ордера на покупку брюк, пиджаков. Один из товарищей Расплетина вспоминал:

Как-то раз, налаживая какой-то блок, Расплетин так сосредоточился, так напряженно ждал результата, что не заметил, как прислонился спиной к газосветной лампе. Прошло совсем немного времени, и в комнате запахло гарью. Сережа Орлов энергично стал втягивать ноздрями воздух и оглядываться по сторонам — какой блок горит. Расплетин по-прежнему стоял в той же задумчивой позе. И тут все увидели — это горит не аппаратура, а само начальство, точнее, его пиджак на спине, недавно приобретенный по ордеру и торжественно обмытый коллективом. Сергей подскочил к нему и вывел из творческих раздумий. «Возгорание» было ликвидировано.