Алексей Тимофеев - Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945

Однако, исходя из этих отдельных негативных явлений, отнюдь не стоит считать, что баланс личного восприятия сербским населением красноармейцев был негативным. Радость гражданского населения, ожидавшего освобождения от немцев, счастье победы в гражданской войне, часа весов в которой окончательно склонилась на сторону НОАЮ благодаря вмешательству РККА, традиционная любовь к русским, характерная для значительной части сербского общества, — все это не могло не доминировать в атмосфере осени 1944 г. СССР не только освободил Сербию от немцев, но и оказал существенную материальную помощь НОАЮ поставленными танками, самолетами и другим вооружением, поддерживая операции НОАЮ действиями авиагруппы Витрука и помогая обучать необходимые для новой Югославии кадры [1045]. Коротко об этом сказал председатель сербского крайкома КПЮ Благое Нешкович, который присутствовал при жалобах М. Митрович и, услышав их, «оживился, вспомнил, как высадили из автомашины замнача ОЗНА, потом улыбнулся: “Что говорить о пустяках?! НАША (написано заглавными буквами самим автором для передачи смыслового ударения. — А.Т. ) Красная Армия пришла в Белград!”» [1046].

Приподнятое настроение простых граждан, еще не знающих нюансов коммунистических режимов и ощущающих счастье, оттого что немцы изгнаны из Белграда, от симпатий к русским, описал в своих воспоминаниях Юрий Лобачев, талантливый художник, русский эмигрант и переводчик 57-й армии, прошедший с ней от Белграда до Вены. «Всю ночь проходили, спеша к центру города, колонны немцев и четников. И настала какая-то странная, необычная тишина. Светает. Занялась заря той пятницы, 15 октября 1944 г. Свежего, прозрачного осеннего дня. Но вот в конце сегодняшней улицы Максима Горького вдоль стен разрушенного дома с винтовкой наизготовку появился силуэт, за ним второй, третий. Серые, запыленные гимнастерки, шинели. На каске звезда. “Товарищи!” — из подвала полуразрушенного дома выскакивают мужчины, женщины, дети, обнимают совсем молодого советского капитана. Все больше людей. Среди них и я. Подхожу к капитану: “Товарищ капитан, там наверху, за бульваром, пулеметное гнездо. Немцы еще там. Но можно по развалинам незаметно подойти. Пойдемте, я покажу вам”. — “Ладно, покажите!” И солдатам: “За мной!” От окна полуподвала полусрушенного дома до дверей пулеметного гнезда около пятнадцати метров. Капитан тихо говорит: “Коля, давай!” Маленький плечистый солдат подходит к окну, поплевал на ладони, взял гранату, на секунду будто взвесил ее и бросил в окно. Двери выбиты. Вторая, третья граната. Путь свободен. Но тут уже нужно пробиться через толпу народа, которого все больше. В руках цветы, флажки. Обнимают солдат, зовут в гости, забыли, что освобождение города только началось. И так было везде: часто на одном конце улицы еще идет бой, а на другом конце, уже освобожденном, окна с потрескавшимися стеклами украшают расписными коврами, заранее подготовленными сербскими и красными флагами, и счастливые люди обнимают бойцов-освободителей»… [1047]

На основании доступных архивных и мемуарных источников можно прийти к выводу о том, что после прохода РККА по восточной части Югославии местные жители испытали определенное разочарование в СССР и в его гражданах. Криминальные и антисоциальные поступки отдельных красноармейцев не могли не оставить горький привкус в общей радости освобождения от немцев, принесенный бойцами Красной армии. Развязанная югославскими коммунистами сразу же после вступления в города репрессивная акция против мнимых и реальных противников новой власти не могла не способствовать восприятию осени 1944 г. через призму победы в Гражданской войне [1048]. Санкциям ОЗН и обычных партийных комитетов (от расстрелов и погребения в безымянных могилах по советскому образцу до арестов, конфискаций и увольнений) подвергались представители различных слоев сербского общества. При этом стоит отметить, что среди партизан, проникнувших в Сербию «через заднюю дверь» благодаря фронтальному натиску РККА, лишь меньшинство являлись сербами из Сербии, а большинство относились к жителям западной (бывшей австрийской) части Югославии и Черногории. Хотя среди них и доминировали представители сербского этноса (из Черногории, Герцеговины, Боснии, Далмации, Лики, Славонии и т. д.), они воспринимались местным населением Сербии как «не совсем свои». Кровопролитная Гражданская война 1941–1945 гг. со временем стала затмевать воспоминания о борьбе с немецкими оккупантами, что и привело к полной инфляции памяти о Второй мировой войне в сербском обществе с конца восьмидесятых годов прошлого века [1049]. В то же время опыт контактов больших масс красноармейцев с сербами стал мощной положительной направляющей в формировании (возрождении) положительных представлений советского (русского) народа о югославах (сербах). Эта направляющая во многом способствовала возникновению, в общем-то, положительного (хотя и достаточно расплывчатого) представления о сербах, которое имеется у русских и в наши дни.

В Югославии Вторая мировая война сопровождалась тяжелой и многослойной гражданской войной. Катализатором событий 1941–1945 гг., бесспорно, послужила именно немецкая экспансия в юго-восточной Европе. Германия сначала мирным и экономическим [1050], а позднее насильственным и политическим путем попыталась вытеснить с Балкан «версальских триумфаторов» — Францию и особенно Англию. СССР, территориально далекий от Балкан, до начала Второй мировой войны не имел значительных политических или экономических интересов на Западных Балканах. После начала войны в Европе советское руководство всеми силами пыталось оттянуть непосредственное втягивание СССР в конфликт. На Балканах эта политика основывалась на двух приоритетах: на сопротивлении немецким амбициям увеличить зону своего влияния за счет военно-дипломатического давления и на предотвращении английских поползновений расширить границы конфликта и втянуть в войну с Германией как можно больше государств и народов. Хотя экономические и военно-стратегические интересы толкали Югославию в лагерь Антикоминтерновского пакта, большинство сербов были против ориентации на Германию. Эти настроения ловко использовала британская разведка, подготовившая в Белграде путч, в результате которого Югославия получила новое правительство; спровоцированный этим переворотом Гитлер решил «проучить» сербов, наскоро оккупировал и разделил страну, действуя вместе со своими соучастниками по агрессии: итальянцами, венграми, болгарами и хорватами.

Весной — летом 1941 года в Югославии стало формироваться два движения Сопротивления, ориентировавшихся на различных иностранных союзников. Первыми были четники, наследники разбитой королевской армии, которые стремились обрести поддержку в Англии и в США, но в материальном выражении получали ее в крайне ограниченных размерах, зато в широкой рекламной и пропагандистской активности — вплоть до 1943 года. Вторыми были партизаны, организованные запрещенной в довоенной Югославии коммунистической партией, чье руководство получило от СССР до войны качественную партизанскую подготовку, а в годы войны — дипломатическую, затем материальную и, наконец, военную поддержку. Массовость и тому и другому движению обеспечило сербское население из расположенных за пределами Сербии районов, пострадавшее от гонений, организованных их вчерашними согражданами.