Михаил Алексеев - Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II

Как бы там ни было, вернув Мишеля к сотрудничеству, Чернышев мог со спокойной совестью «отсечь» его от посольства в лице Крафта или поддерживать его работу в интересах посольства на установившемся формальном уровне. Однако Чернышев этого не сделал. Вероятно, другое — он стал давать отдельные задания Мишелю, которые тот и выполнял, не ставя об этом в известность Крафта.

Несостоятельно утверждение, выплывшее на суде и повторяемое рядом исследователей, о том, что «Чернышев списывал из работы, приготовленной Крафту, то, что ему было нужно». В течение 1811-го — начала 1812 г. информация, поступавшая от Чернышева, ни разу не дублировала информацию посольства.

Обвинение Чернышева в принуждении Мишеля к противозаконной деятельности, а также признание на суде последнего в выполнении заданий русского полковника без вещественных доказательств оставались голословными. И такой неопровержимой уликой стало письмо, найденное на квартире Чернышева. Письмо, которого Чернышев, наверно, и не получал. Вспомним, что последние месяцы в Париже Александр Иванович жил в ожидании обыска и даже возможного ареста и проявлял в этой связи чрезвычайную осторожность. «Я… не осмеливаюсь больше хранить у себя ни единого «важного» листочка, — пишет он Барклаю, — сознавая прекрасно, что мое убежище не является неприкосновенным» (там же. VII. С. 33).

А раз письма не было — значит, его подбросили. Ведь написал же Мишель под диктовку письмо из тюрьмы, вызывая Вертингера на встречу в город из посольства. Точно так же Мишель согласился (попробовал бы не согласиться!) написать письмо, адресованное якобы Чернышеву. И в этом письме он не был краток, каким должен быть негласный агент с опытом работы более восьми лет. Казалось, достаточно было сообщить: «Буду у вас завтра в семь часов утра». Без обращения и без подписи. Однако письмо писалось для прокурора, поэтому в нем присутствует все. И характер разведывательных сведений, передаваемых Чернышеву (дислокация Великой армии в Германии, формирование четвертого корпуса, сообщение об императорской гвардии), и настойчивость Чернышева («господин граф, вы гнетете меня просьбами»), и свидетельство их постоянного сотрудничества («могу ли я сделать для вас более того, что делаю?»). Письмо, выдающее и автора, и получателя с «головой». В одном ошиблись авторы письма — Чернышев стал графом значительно позже.

Какой негласной агентурой располагал Чернышев к моменту отъезда? В декабре 1811 г. у него было четыре платных агента: в военном министерстве, в военной администрации, в Государственном совете и агент-посредник.

Об агентах в военном министерстве и Государственном совете уже шла речь. Значился ли в этом перечне Мишель? Судя по всему, он проходил как агент военной администрации. Мозес, Сальмон, Саже не входили в этот список. Ими руководил Мишель, он же расплачивался с ними по своему усмотрению. Лично Чернышев получил от Мишеля одну, максимум две обстоятельные информации. Однако в целом благодаря Чернышеву посольством от Мишеля в 1811–1812 гг. были получены достаточно ценные военные разведывательные сведения, хотя и однопланового характера — состав и дислокация войск с учетом их перемещений.

А агент-посредник? Посредник был необходим, по словам Чернышева, чтобы «не слишком часто показываться мне самому». Возможно, речь идет о швейцаре посольства Вертингере. Хотя им мог быть и другой человек. Ведь, намечая передачу сведений после своего отъезда, Чернышев обещал «указать человека ».

Согласно донесениям Чернышева, у него в течение 1810–1812 гг. было два агента в военном министерстве, один из которых отошел от сотрудничества из опасения быть разоблаченным и выгодно женился. Однако благодаря постоянному поиску информация из военного министерства поступала регулярно. И эта информация, вместе со сведениями, получаемыми от Мишеля посольством, создавала целостную картину состава и дислокации вооруженных сил Франции в ее динамике.

Полиция подозревала, что не только Мишель и другие привлеченные им к сотрудничеству добывали разведывательную информацию в пользу России. Поэтому одновременно был арестован целый ряд чиновников военных ведомств, которых, впрочем, вскоре освободили за недостатком улик (Алексеев М. У истоков. Александр Чернышев // Элита русской разведки. М., 2005. С. 49–91).

С сентября полковник Чернышев воевал в действующей армии, командовал отдельным кавалерийским отрядом, участвовал в партизанских действиях. За успешное проведение ряда операций уже 22 ноября был произведен в генерал-майоры.

А.И. Чернышев наряду с офицерами-адъютантами стал одним из первых военных разведчиков, действовавших под прикрытием официальных военных должностей в разведываемых странах. Причем последние явились предтечами появившихся через полвека военных агентов при российских зарубежных представительствах.

Существенную роль в освещении внешнеполитического курса Франции и ее военных приготовлений сыграли российский посол в Париже А.Б. Куракин (1808–1812 гг.) и отдельные сотрудники Российского посольства во Франции, и в первую очередь граф Нессельроде (Карл Роберт) Карл Васильевич. Выходец из немецких дворян, сын русского дипломата, Нессельроде, в 1788 г. был записан во флот мичманом. В 1796 г. окончил гимназию в Берлине и поступил на действительную службу на Балтийский флот. 19 декабря этого же года переведен в л. — гв. кавалерийский полк. 9 июля 1799 г. — полковник и командир эскадрона в этом полку. 16 января 1800 г. уволен с военной службы. С 13 августа 1801 г. — в Коллегии иностранных дел, был назначен в российскую миссию в Берлине. Участвовал в разработке условий Тильзитского мира. С 31 августа 1807 г. — советник посольства во Франции. Полученные Навыки на военной службе облегчали ему сбор разведывательной информации военного характера.

К тому времени российская дипломатия в Париже располагала несколькими источниками разведывательной информации. Среди них был уже упоминаемый Мишель, имя которого впоследствии навсегда свяжут с Чернышевым.

Знаменитый Шарль Морис Талейран-Перигор, известный дипломат, министр внешних сношений Франции (1797–1807 гг.) также сотрудничал с русскими. В сентябре 1808 г. Талейран, сопровождавший Наполеона на встречу с Александром I в Эрфурт, тайно встречается с российским императором. Дипломат пытается убедить Александра не уступать требованиям Наполеона. Какие же мотивы побудили бывшего министра иностранных дел Франции на этот шаг? В своих мемуарах, как и в беседах с Александром, он утверждал, что заботился единственно о благе Франции ( Тарле Е.В. Талейран. M.-Л, 1948. С. 103. Вероятнее всего, он думал не только о Франции, но и о себе. И еще, он наладил канал связи с императором России, который, как он рассчитывал, позволял влиять на российского монарха в нужном направлении. Как бы то ни было, Талейран опасался катастрофы в самые блестящие годы наполеоновской империи, за шесть лет до се окончательного крушения. Александр I не хотел вступать в слишком тесный контакт с Талейраном, опасаясь скандала: союзник собирает секретную информацию через опального министра. В 1810 г. обстановка коренным образом изменилась. Сотруднику посольства России в Париже К.В. Нессельроде поручается поддерживать отношения с Талейраном, направляя полученную от него информацию на имя Н.П. Румянцева или М.М. Сперанского. В переписке Нессельроде с Петербургом соблюдались правила конспирации: Наполеону было присвоено русское имя и отчество «Терентий Петрович», иногда его называли на английский манер— «София Смит». Под условными именами были скрыты посол России во Франции А.Б. Куракин («Андрюша »), Н.П. Румянцев («тетя Аврора»), министр иностранных дел Франции герцог Бассано («племянник Серж»), Александр I именовался «Луизой», а сам Карл Васильевич скрывался под псевдонимом «танцор». Талейран в переписке назывался по разному: «кузен Анри», «мой друг», «Анна Ивановна», «наш книгопродавец (библиотекарь)», «красавец Леандр».