Михаил Алексеев - Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II

Министерство иностранных дел (МИД) до второй половины XIX века продолжало выступать преемником Коллегии иностранных дел в части ведения разведки на государственном уровне, получая от постоянных миссий и представительств России за границей разведывательные сведения по военным и военно-политическим вопросам, по-прежнему обходясь без специализированного структурного подразделения в центральном аппарате.

До 1810 г. военная разведывательная информация, поступавшая из-за границы от сотрудников российских миссий, доставлялась сначала в канцелярию МИД и лишь затем передавалась в Министерство военно-сухопутных сил на имя его министра. По заданию Министерства иностранных дел в 1810-е годы в Синьцзян, Афганистан и Индию были направлены российские купцы М. Рафаилов и Р. Данибегов (Данибегашвили), которые наряду с решением своих коммерческих вопросов собирали информацию и в интересах Военного министерства.

Развитие Генерального штаба в России не шло в логической последовательности, зачастую оказывалось тупиковым и начинало развиваться снова. Причинами тому были как люди, претворявшие идеи, в том числе и собственные, так и оглядка на иностранный опыт, чаще всего немецкий и меньше французский. Более того, сам термин «Генеральный штаб» не только в во второй половине XVIII в., но и на протяжении всего XIX в. оставался «расплывчатым и произвольным». В 1797 г. Павлом I была образована «Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части», подчиненная непосредственно императору. Функции Свиты были неопределенными. Важным элементом в ее составе были иностранцы, преимущественно французы и голландцы, а после Тильзитского мира и немцы.

С вступлением на престол Александра I генерал-квартирмейстером Свиты был назначен генерал П.К. Сухтелен [4](1801–1810 гг.), человек широко образованный, талантливый военный инженер.

Офицеры квартирмейстерской части с самого начала XIX в. играли наиболее активную роль в изучении окраин Российской империи и сопредельных территорий. С назначением генерал-квартирмейстером П.К. Сухтелена в постоянную практику входит командирование офицеров-квартирмейстеров на Кавказскую линию и в Закавказье. Они же занимаются в 1803–1804 гг. описанием Казахской, или Киргизской, степи (Казахстана), участвуют в 1803–1806 гг. в плавании И.Ф. Крузенштерна к берегам Японии, сопровождают в 1805–1807 гг. посольство Ю.Л. Головкина [5]в Китай, занимаясь по пути глазомерной съемкой. Как видно из доклада Сухтелена в инспекторскую экспедицию Военной коллегии, на 1 июля (здесь и далее даты приводятся по старому стилю) 1805 г. из 175 чинов квартирмейстерской части в Закавказье, Оренбургском крае и на Дальнем Востоке постоянно находилось 19 офицеров (История отечественного востоковедения до середины XIX. М., 1990. С. 174.)

Собирание географических и статистических сведений о государствах, на территории которых могли возникнуть военные действия, производились почти во все времена, но до начала XIX столетия это делалось без определенной системы и имело случайный характер.

Начинал складываться первый компонент зарубежных (стратегических) сил военной разведки, действовавший в мирное время. — участники военно-ученых экспедиций, направляемые в приграничные районы России и территории сопредельных государств с целью сбора разведывательной информации (пока еще и не в полном объеме). Военно-ученые экспедиции командировались на Средний (особенно в Среднюю Азию) и Дальний Восток. Участникам экспедиций предстояло исследовать не только территории сопредельных государств, но и собственные территории, за счет которых происходило приращение Российской империи. Ведь и эти неисследованные территории могли стать вероятным театром военных действий. Участники военно-ученых экспедиций собирали географический, статистический и этнографический материал и т. д., проводили топографическую съемку местности, осуществляли геодезические работы и барометрическую нивелировку, составляли астрономические каталоги местностей. Так появляются военные востоковеды, чаще всего офицеры квартирмейстерской части, внесшие значительный вклад в изучение окраинных областей России и прилегавших к ней территорий, включая вооруженные силы сопредельных государств. Разведывательная информация — географический, статистический и военно-статистический материал по своей сути будет представлять собой материал «военно-географического» характера, а впоследствии такую разведывательную информацию назовут «военно-статистическим» материалом. Но в описываемое время еще не существовало перечня тех «военно-географических» (разведывательных) сведений, которые подлежали сбору в сопредельных (и не только) государствах. Поэтому сбор сведений нередко был случаен и ограничен, безусловно, важными топографическими съемками и геодезическими работами. К началу XX века этот компонент зарубежных сил военной разведки постепенно сойдет на нет.

Гроза Наполеоновских войн в Европе эхом отозвалась на Востоке. После провала планов совместного похода в Индию русских и французских войск Наполеон I не оставил надежд на захват крупнейшей английской колонии в Азии. В связи с этим особую остроту приобрел «персидский вопрос», который заключался в соперничестве европейских держав за преобладающее влияние в Иране. В этой борьбе за дальние подступы к Индии оба противника — Англия и Франция — стремились одновременно подорвать позиции России в Закавказье.

В мае 1804 г. началась объявленная шахским правительством Русскоперсидская война. Правительство Российской империи перед лицом надвигавшейся наполеоновской агрессии в Европе не было заинтересовано в расширении военных действий в Закавказье. О нежелательности перенесения войны во внутренние области Персии свидетельствовало письмо военного министра М.Б. Барклая-де-Толли главнокомандующему на Кавказе, генералу от кавалерии А.П. Тормасову от 12 апреля 1811 г. (История отечественного востоковедения до середины XIX. М, 1990. С. 172.)

Ход войны показал, что, несмотря на многовековой опыт дипломатических и торговых отношений с Персией, эта страна была для русских военачальников в известной степени terra incognita. Боевые столкновения, имевшие место в Закавказье в XVIII в., давали некоторое представление о персидской армии, но описаний маршрутов, пригодных для движения войск, не говоря уже о военно-статистических описаниях Персии, не существовало. О том, что попытки дать описание страны предпринимались уже во время войны, свидетельствует записка упомянутого генерала А.П. Тормасова, в которой было кратко охарактеризовано административно-территориальное деление Персии.