Михаил Алексеев - Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II

1-я Западная армия начала отступление к Дриссе. Попытка разбить ее в пограничном сражении была сорвана сразу, а вскоре Барклай-де-Толли при поддержке высшего генералитета уговорил Александра I отказаться от плана Фуля и 2 июля оставил Дрисский лагерь и продолжил отступление. Ценность «Записки» Чуйкевича заключалась в убедительной аргументации необходимости отступления, главным сторонником которого являлся Барклай, с хладнокровием и мужеством применивший предложенную концепцию на практике в ходе боевых действий. В начале июля император оставил армию и уехал в Москву, не назначив Барклая-де-Толли официально главнокомандующим всей действующей армией, что создавало благоприятные условия для генеральской фронды.

Для прикрытия петербургского направления был выделен первый отдельный пехотный корпус (23 тыс. человек при 108 орудиях) под командованием генерал-лейтенанта П.Х. Витгенштейна. Попытка французского наступления на столицу империи была сорвана в сражении под Клястицами. 18–19 июля Витгенштейн нанес поражение корпусу маршала Н.Ш. Удино (28 тыс. человек при 114 орудиях). Французы были отброшены и более не пытались активно действовать в направлении на Ригу и Петербург.

П.И. Багратион, уклоняясь от сражения с превосходящими силами французов, отступил на соединение с 1-й армией через Могилев и Оршу. В русской армии и в обществе нарастало недовольство командованием М.Д. Барклая-де-Толли. Багратион возглавил оппозицию высшего генералитета и энергично настаивал на переходе в контрнаступление. Противостояние между двумя главнокомандующими армиями усугублялось взаимной неприязнью и отсутствием единого главнокомандующего. И Барклай, и Багратион имели одно воинское звание — полного генерала, но Багратион был старше в чине (т. е. получил его ранее), а Барклай, оставаясь военным министром, был старше но должности.

В результате 25 июля на военном совете в Смоленске было принято решение о начале наступления, против чего категорически возражал Барклай, ссылаясь на распоряжение императора «как можно долее» не подвергать армии опасности сражения. Возглавляя армии лишь номинально, по должности, он так и не решился отменить решение военного совета, но поставил условие, чтобы армии не отдалялись от Смоленска далее, чем на три перехода.

29 июля 1812 г. русские армии вышли из Смоленска и нанесли ряд поражений разбросанному авангарду противника. На расстоянии двух переходов от Смоленска Барклай остановил движение, для того чтобы выяснить обстановку. Русская разведка к этому времени располагала лишь относительно верными данными о расположении сил Наполеона, оценивая их в 145–150 тыс. человек против 120 тыс. русских. На самом деле в операциях под Смоленском Наполеон мог использовать до 180 тыс. человек.

Опрос пленных давал лишь сведения о передовых частях Великой армии. Обеспечить своевременное поступление информации можно было лишь за счет насаждения еще в мирное время сети лазутчиков — агентов как на неприятельской территории, так и в приграничных областях России. Заблаговременно этого сделать не смогли, хотя времени было достаточно, а те немногие оставленные лазутчики потеряли связь с войсковыми штабами в силу быстрого отступления русских войск вглубь территории страны. Недостаток информации можно было восполнить лишь путем засылки лазутчиков в тыл противника. Попытки в этом направлении делались, однако ожидаемых результатов не дали, да и не могли дать, в качестве лазутчиков попытались использовать евреев, привлечение которых к сотрудничеству с разведкой в мирное время дало положительные результаты. «… Сегодня еще сверх тех партий, которые я приказал послать Быхалову, еще нарядил я евреев, привезенных из России, для разведывания во все те места по Мстиславльской дороге…» — докладывал генерал-майор Оленин князю Багратиону 27 июля 1812 г. (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIV. С. 255). Как себе «видели» организаторы разведки использование «партий» людей, вывезенных их других областей России и совершенно незнакомых с обстановкой, представить трудно.

Поступали разведывательные сведения от дезертиров и перебежчиков, которые были случайны, не систематичны и не могли «заполнить» информационный вакуум. «Вчерашнего числа два гишпанских офицера с некоторым числом рядовых перешли к нам добровольно… Из рядовых же выбрали сии сами офицеры одного гишпанца и другого португальца порасторопнее, коих отправляют назад к неприятелю со словесным наставлением, что все, кои перейдут к нам, будут хорошо содержимы и немедленно отправлены в свое отечество, что они берутся выполнить и уверяют, что коль скоро о сем узнают, то все, конечно, перейдут к нам, ибо им там объявлено, что мы с ними обходимся жестоко и казаки их всех мучают и убивают, сие их много останавливает» (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIV. С. 161).

По данным разведки, Наполеон начал глубокий обход левого фланга наших армий с целью захватить лежавший у них в тылу Смоленск и отрезать их от Москвы. 2 (14) августа Барклай форсированным маршем начал отступление. На сей раз он категорически отверг предложение Багратиона дать решительное сражение и вывел войска за Днепр. Эти действия вызвали еще большую критику в адрес Барклая. Россия уже почти сто лет не испытывала иностранного нашествия, и военного министра обвиняли в том, что отступление стало следствием его нерешительности, трусости и даже предательства. Многих раздражало и его «немецкое», т. е. лифляндское, происхождение, которым его недоброжелатели объясняли «равнодушие», с каким Барклай-де-Толли уступает русскую землю противнику. На самом деле это были выдержка и самообладание, опиравшиеся на глубокий анализ противника, проведенный военной разведкой накануне войны. Но об этом армия и народ поняли много позже.

Разногласия в высшем командном составе во время нашествия, грозившего самому существованию государства, были чрезвычайно опасны. Требовался главнокомандующий с именем, которое не просто успокоило бы войска и общество, но и объединило бы их. 8 августа 1812 г. император назначил главнокомандующим армиями М.И. Кутузова, подчинив ему не только армии, но и ополчения, резервы, гражданские власти во всех губерниях, затронутых войной. Таким образом, единовластие в управлении войсками было установлено, а авторитет ученика Суворова и старшинство в звании генерала от инфантерии с 1798 г. если не устраняли разногласия среди генералитета, то в любом случае лишали привлекательности доводы враждующих группировок (Айрапетов Олег. Указ. соч. С. 56–64).

17 августа Кутузов прибыл к армии и приказал продолжить отступление, рассчитывая найти удобную позицию для генерального сражения и получить подкрепления. Фактически это было продолжение стратегии Барклая-де-Толли, который 24 августа оставил пост военного министра, но сохранил за собой пост главнокомандующего 1-й армией (21 сентября по личной просьбе уволен из армии по болезни). Считая невозможным оставлять Москву без боя и получив требование императора дать сражение, Кутузов выбрал для боя позицию у деревни Бородино, в 124 км от столицы.