Елена Первушина - Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне

Простите беспорядочность сего письма, я писала его, сама не знаю как. Начала еще вчера вечером, а заканчиваю сегодня в одно из тех невыносимых утр, когда осуждена на столь свойственную мне праздную суету. Вчерашний день я провела в дороге: приехав поутру на Каменный Остров, два часа ждала готовившихся для кого-то из отъезжающих рекомендательных писем, после обеда пришлось ехать в Павловск, откуда возвратилась только к восьми часам, прождав там Императрицу-мать, которая, однако, приехала сюда другой дорогой. Но ведь бежать и спешить – это и есть девиз Императорской Фамилии! Вот так и проходит жизнь, без толку для кого-либо и без удовольствия для самой себя, когда не пользуешься даже теми благами, кои лежат под рукой, а делаешь совершенно противное своим желаниям. ‹…›

23. Царское Село, 18/30 октября 1322 г., 10 с половиною часов утра

Г-н Карамзин ‹…› нарушил вчера весь мой вечер, каковой намеревалась я провести за английским чтением, начатым вместе с г-жей Питт более недели тому назад и каковое до сих пор не могла я еще продолжить. Вместо сего получилось русское чтение, поелику он, по своему обыкновению, принес отрывок из истории, над которой ныне трудится, пока еще не напечатанный. Мы читаем с ним по очереди, но чаще делаю это я – мне нравится читать вслух по-русски ради упражнения в языке. ‹…›

24. Петербург, 26 декабря/7 января 1823 г.

Я чувствую, что для меня многое, очень многое уже безвозвратно кончилось на этом свете, особенно теперь. Временами сие кажется мне жестоким, но стоит только напомнить самой себе, что жизнь дается не для этого света, и тогда все становится совершенно естественным и даже милостивым со стороны Бога, который не допускает меня прицепляться к тому, что не относится до моего предназначения. Да это мне и легче, нежели другим, ведь у меня нет детей!

25. Петербург, суббота, 6/18 апреля 1823 г., 1 час дня

‹…› Эта бедная Александрина часто огорчает меня при виде того поведения, которое ей всегда сходит с рук. Опыт и прожитые годы подсказывают, каковы могут быть от сего следствия. Я лучше других понимаю соблазны и порывы молодости, но знаю и то, что строгости ко мне и моя боязнь осуждения предотвратили немало дурного. Теперь сего нет и в помине: все позволено, все можно, все простительно! А посему, без особых к тому оснований, Александрина дает поводы для всяческих о себе пересудов. Она разрушает ту столь необходимую, особливо у нас, преграду, каковая должна существовать между особами царствующей фамилии. Г-н Карамзин, самый русский из русских, как-то сказал мне: «Я очень люблю свой народ, однако должен признаться, что по своей природе мы дерзки и заносчивы». ‹…›

26. Каменный остров, 27 мая/8 июня 1824 г., вторник, 10 часов вечера

Вы пишете мне о смерти лорда Байрона, любезная маменька, и, конечно, не удивитесь, что она поразила и даже огорчила меня. Всегда печально видеть уход из сего мира того, кто создавал прекрасное в каком бы то ни было роде, и неоспоримо, что лорд Байрон обогатил английскую литературу прекраснейшими творениями.

Именно по сей причине меня всегда вдвойне удручала его безнравственность [30], более чем у кого-либо другого! Создавая прекрасное, нельзя не чувствовать, а чувство прекрасного столь близко к добру, что удаление от оного повергает в отчаяние. ‹…›

27. Петербург, 7/19 ноября 1824 г., пятница, 2 с половиною часа

Я пишу вам, любезная маменька, посреди ужасающего бедствия и даже не знаю, уйдет ли завтра мое письмо, поелику теперь мы в Зимнем дворце все равно как на корабле. За несколько часов Нева разлилась через все преграды; уже не видно ни набережных, ни парапетов, и огромные волны разбиваются о стены дворца. Наше поколение не видывало ничего подобного, однако рассказывают, что в 1777 году вода поднималась на целый фут выше, чему, возможно, способствовало меньшее в то время число каналов и набережных. Сегодня утром представилось нам зрелище тягостное и ужасное. Все палубы на кораблях переломаны, барки с сеном загнаны от устья реки выше дворца, а люди на них подвергаются величайшей опасности.

Император снарядил большой баркас, который стоит перед самым дворцом. Я сильно испугалась, как бы чувство человеколюбия не подвигло его самому отправиться в нем! Слава Богу, этого не случилось, но едва люди увидели сей баркас, все оробевшие стали двигаться. Надеюсь все же, что на тех переломанных барках никто не погиб. Мне кажется, уже с час как ветер ослабевает – дай-то Бог! Но мы будем отрезаны и останемся без всяких сообщений до завтрашнего дня. Зрелище всех сих разрушений ужасно, это хуже пожара, поелику против сего нет никакого средства. Когда вода спадет, вид будет еще более удручающий. ‹…›

28. В 7 часов вечера

Слава Богу, вода изрядно спала, и Нева возвратилась в свое русло, однако все вокруг еще затоплено. Ветер не ослабевает, но, благодаря некоторой перемене его направления, уровень воды понизился.

Вследствие всех сих событий Мария и ее братья [31]провели ночь у меня. Они приехали между одиннадцатью и полуднем с визитом к великим княжнам, но подъем воды не позволил им уехать обратно: их лошадей пришлось распрячь и отвести в дворцовые коридоры, иначе все они утопли бы. Как видите, дворец превратился в конюшню, судите сами, как высоко поднялась вода! Оказалось все-таки, что она была выше на два дюйма, чем в 1777 году, следственно, это самый высокий со дня основания Петербурга подъем! [32]‹…›

29. Петербург, 11/23 ноября 1824 г., вторник, 11 часов утра

Кронштадт, никогда прежде не страдавший от наводнений, затоплен, надобны томы, чтобы описать повсеместные бедствия. Император чрезвычайно удручен и целыми днями занят изысканием способов, дабы поправить положение, где сие только возможно. Но уже никакими силами не возвратить к жизни погибших, вот что самое прискорбное! На Петергофской дороге, в четырех верстах от города, есть одна фабрика [33], где погибло почти двести душ, целые семьи, среди них отец, мать и одиннадцать детей!

7 ноября 1824 года на площади у Большого театра. Художник Ф.Я. Алексеев. 1824 г. Петербургское наводнение 1824 г. – самое значительное и разрушительное наводнение за всю историю Санкт-Петербурга. Вода в реке Неве и ее многочисленных каналах (рукавах) поднялась на 4,14–4,21 метра выше ординара. По оценкам, во время наводнения были разрушены 462 дома, повреждены 3681, погибли 3600 голов скота, утонули от 200 до 600 человек, многие пропали без вести, так как трупы были унесены водой в Финский залив – убран курсив, сокращена подпись

30. Среда, 12/24, в полдень

Когда вчера я уже кончала сие письмо, Император как раз возвратился с сей фабрики, куда ездил, дабы самолично увидеть, что же произошло на самом деле. Все эти тела лежали рядами в сарае, и люди приходили, чтобы отыскать своих близких, при сем разыгрывались ужасающие сцены отчаяния. Из всего числа мертвых только четверо были мужчинами, все остальные – женщины и дети, которые находились в жилищах своих на берегу моря, в то время как сами работники были заняты на фабрике, расположенной на возвышенном месте. Вода поднималась необычайно быстро, и когда заметили опасность, было уже поздно – не оставалось никакой возможности подать помощь несчастным жертвам. Да и в других местах города находили немало утопленниц, прижимавших к себе детей своих. Какие страдания и ужасы всего за несколько часов!