Владимир Лота - За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке. 1918-1945 гг.

Кто был арестован в Харбине и Гирине, Шестаков не знал, но он понял, что если аресты были произведены, то в руках полиции могли оказались компрометирующие материалы. Более того, Шестаков был знаком с источниками, которые могли оказаться в полиции. В этом случае полиция вновь могла нагрянуть к Шестаковым. Медлить было опасно. В восемь часов вечера Шестаков вместе с женой незаметно устроились на одной из платформ товарного поезда, который отправлялся в Градеково. Через несколько часов супруги Шестаковы оказались на советской территории.

Аресты «советских агентов» в Харбине, Гирине и Сеуле широко освещались в местной прессе. Назывались конкретные фамилии арестованных, приводились доказательства их «подрывной деятельности». Арестованы были не только советские граждане, но и китайцы, которые тоже обвинялись в сборе сведений по заданию советской разведки.

В мае 1929 года антисоветская кампания в Маньчжурии стала еще более активной и злобной. Разгрому в Харбине подверглось здание советского консульства, в котором в те дни проводилось совещание партийных работайков Северо-Маньчжурской организации ВКП (б). Этот погром, учиненный полицией, затрагивал и безопасность сотрудников советской военной разведки. Поэтому 2 июля 1929 года резидент Разведу правления в Харбине докладывал начальнику военной разведки Я. Берзину: «Сообщаю подробности происшедшего в Харбине налета. Сейчас уже ясно, что Чжан Гочен, узнав за четыре дня о предстоящем совещании партработников Северо-Маньчжурской организации ВКП(б), решил на этом сделать себе карьеру. Он сообщил местным китайским властям о предстоящей конференции и представил ее как подготовку к перевороту. Главноначальствующий [76] Сохранена терминология, которая использовалась в донесении резидента Я. Берзину. получил указание принять решительные меры против усиливающегося коммунистического движения. Чжан Гочен сговорился со своим ставленником приставом 3-го участка и силами этого полицейского участка произвел налет, поставив власти перед совершившимся фактом.

Сначала полиция действовала довольно нерешительно, чем дала возможность членам конференции разбежаться по консульству, а консульским работникам — начать сжигание документов.

Затем полиция спохватилась и бросилась на все этажи, сгоняя всех находившихся на верхних этажах вниз (чем сделала еще один промах), и тушила сжигаемые документы. Все, что сохранилось, было увезено. В консульстве была захвачена вся секретная переписка. Совершенно секретные документы удалось сжечь. Уничтожены шифры, московская почта и архив.

На верхнем этаже взяли много секретных документов соседей [77] Сотрудников разведки Иностранного отдела ГПУ. '. Но они успели сжечь все совершенно секретное.

У нас не успели сжечь один пакет с материалами, но нам удалось в суматохе забросить его в щель в полу, и он остался незамеченным. Уже после ухода полиции мы достали и сожгли его. Обыск длился шесть часов. Консульство пограбили основательно. Из кассы было изъято 45 тысяч американских долларов. Полицейские возвратили только 12 тысяч. Консульство было полностью изолировано и лишено связи с Владивостоком. В Пограничной консульство тоже было окружено полицией и блокировано. Общее впечатление о погроме, устроенном полицией, — все действия были согласованы с японцами…»

Наконец-то Доихара достиг своей цели. В сводке японской контрразведки № 87, озаглавленной «О работе красной разведки против Японии в связи с раскрытой в Харбине деятельностью советских организаций в январе 1929 года» сообщалось следующее: «…Всю разведывательную работу указанных лиц объединяет 7-й отдел штаба Сибирского военного округа. Отдел совершенно секретный. Называется «Бюро по изучению экспорта и импорта бобров». Начальник 7-го отдела еврей Илья Яковлевич Лившиц, 36 лет, полный, брюнет. Лившиц приезжает в Харбин под фамилией Мейзин».

Операция, разработанная и проведенная японцами против структур советской разведки в Маньчжурии, нанесла ощутимый удар по авторитету СССР в Северном Китае и причинила Разведывательному управлению некоторый ущерб. В секретной переписке тех лет между высшими должностными лицами Советского государства события в Маньчжурии, которые произошли в январе 1929 года, получили кодовое наименование «Владивостокский провал». В донесении начальника внешней разведки ИНО ГПУ Я. Берзину 20 июня 1929 года сообщалось: «…Провокатор Николай Лебедев предал прибывшего с ним в Сеул корейца Кин Синкопа. Последний в настоящее время арестован полицией, которая подвергает его жестоким пыткам. Признался ли он в чем-либо или нет, пока неизвестно, но здоровье его в данный момент очень плохое. Возможно, что полиция в целях конспирации выведет его в расход, то есть пристрелит.

Кроме этого предательства Лебедев выдал полиции корейца военного осведома [78] Осведомителя. Владивостока, работающего в жандармском отделении в Гензане. Лебедев также сообщил, что работающие в японской разведке в Харбине двое русских одновременно являются агентами советской разведки. Лебедев донес об этом своему куратору — представителю японского министерства внутренних дел в Харбине Куботе…»

Доихара предпринял меры по максимальному расширению арестов сотрудников советской разведки. Он отправил Лебедева из Сеула сначала в Токио, затем в Шанхай. Перемещение Лебедева и сопровождавших его японских агентов отслеживали советские разведчики. 26 марта источник советской разведки сообщал из Токио: «..Лебедев вместе с Карасевичем и Сузуки (он же Томинага Дзиожитаро) прибыли в Токио и остановились в отеле Синеюку». В книге для приезжающих они расписались под следующами фамилиями:

1. Ковтов, 33 года, велосипедная торговля в Харбине по Коммерческой улице, дом 8 (это — Лебедев).

2. Голосевич, 34 года — торговое заведение в Харбине по Коммерческой улице, дом 196 (это — Карасевич). Наблюдение продолжается…»

3 апреля 1929 года советской военной разведке стало известно о прибытии Лебедева в Шанхай. Источник сообщал: «..Лебедев прибыл в Шанхай, где проживает по адресу 106 Рут Валло, квартира 23».

Разведка принимала меры по нейтрализации действий провокатора.

Начальник IV (разведывательного управления) РККА Я. Берзин 1 августа 1929 года направил подробное донесение о «Владивостокском провале» заместителю Пред седателя РВС СССР И. Уншлихту [79] Уншлихт Иосиф Станиславович (1879–1938), советский государственный и военный деятель. Участник революции 1905 г. и Октябрьской революции 1917 г. В годы Гражданской войны — нарком по военным делам Литовско-Белорусской ССР, член революционного военного совета 16-й армии и Западного фронта. С 1921 г. — заместитель председателя ВЧК (ГПУ), с 1923 г. — член РВС СССР и начальник снабжения РККА, в 1925–1930 гг. — заместитель председателя РВС СССР и заместитель наркомвоенмора, в 1930–1933 гг. — заместитель председателя ВСНХ. . В донесении Берзина указывалось: «Владивостокский провал начался 17 января 1929 года одновременными арестами агентов владивостокской сети в Харбине, Гирине и Сеуле и лиц, поддерживавших связь по КВЖД и ЮМЖД между Владивостоком, Хабаровском, Гирином и Мукденом. Всего оказалось арестованными 15 человек, из них в Харбине — 7человек (один застрелился), в Гирине — 5 человек, в Сеуле — 2 человека и в Гензане — 1 человек. Кроме того, подверглись обыскам и временным арестам несколько человек в Пограничной и Гирине.