Владимир Лота - За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке. 1918-1945 гг.

Касаясь положения дел в Европе, Зорге писал: «…Β течение нескольких последующих месяцев должна решиться судьба Польши. Тогда, конечно, после разгрома Польши германской армией всплывут новые, непредвиденные, необозримые возможности развития, которые могут оказать определенное влияние на действия Японии. Однако до тех пор, пока современные европейские границы существуют, самостоятельной военной опасности Япония не представляет — на определенном отрезке времени…»

Докладывая о своих проблемах, Зорге писал Директору о том, что действовать ему приходится в условиях, которые постоянно ухудшаются. В германское посольство прибыли новые сотрудники, количество которых значительно возросло. Среди новичков — сотрудники разведки и контрразведки. Обстановка в посольстве резко изменилась. Стало трудно добывать и обрабатывать материалы, к которым он все еще имеет доступ. Но эти возможности, по оценке Зорге, сокращаются. Усиливающийся в Токио контроль за иностранцами, сокращает возможности их передвижения по городу.

«… У меня такое впечатление, — делал вывод Зорге, — что лучший период моей работы здесь на месте уже прошел совсем или, по крайней мере, на долгое время…» И далее: «…Фрицу в его работе пока везет. Связь и его легализация очень хороши. Однако и здесь я могу повторить мою старую просьбу еще раз: посылайте новых людей, по меньшей мере в качестве помощников, которые позже смогут стать нашей заменой. Это же не дело, что практически всю работу ведем я и Фриц… Не забывайте, что я уже шесть лет здесь живу и девять лет на Дальнем Востоке с очень непродолжительным пребыванием дома. Тяжелый несчастный случай год тому назад я преодолел. Тем не менее девять лет вне дома дают себя чувствовать все больше и больше. Пожалуйста, передайте Кате привет от меня. Я очень сожалею, что так долго обнадеживаю ее своим приездом. Однако ответственность за это, дорогой Директор, несете Вы сами…»

Завершая свое письмо Директору, Зорге писал: «…Мы есть и остаемся Ваши старые, верные и послушные сотрудники. Тысячу приветов всем Вам, там дома. Рамзай. 4 июня 1939 года».

Проскуров, привыкший к активным боевым действиям в воздухе, где профессионализм — это умение управлять боевым самолетом, чувствовать работу его двигателя и крыльев, видеть противника и уметь предугадывать его маневр, дополненные личной смелостью и отвагой летчика, прочитав письмо неизвестного ему резидента военной разведки в Токио, долго сидел один в своем рабочем кабинете и пытался понять, что такое профессионализм в разведке. Молодой и быстрый ум Проскурова оценивал ситуации, которые случались во время боевых действий в Испании. Но ни одна из них не была похожа на то, чем занимался этот неизвестный ему военный разведчик, который действовал уже девять лет в Китае и в Японии. Поскуров понял, что «Рамзай» девять лет практически без перерывов и отдыха вел свой тайный и опасный бой. Один на один с противником, без товарищей, которые могли бы прикрыть его в трудную минуту, как в воздушном бою.

Проскуров своим красивым каллиграфическим почерком, обдумывая каждое слово, написал резолюцию на первом листе письма «Рамзая». После этого генерал вызвал к себе заместителя начальника 2-го отдела Разведуправления Алексея Кисленко [109] Кисленко Алексей Павлович (1901–1981), родился в г. Николаевск (ныне — Пугачев, Саратовской области). Генерал-майор (1943), в Красной армии с февраля 1919 г. Окончил 20-ю саратовскую пехотную школу (1924), курсы усовершенствования (1929), специальный факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе (1936). В военной разведке с 1936 г. Проходил по обмену стажировку в японской армии. Глава советской военной миссии при штабе командующего средиземноморскими экспедиционными союзными войсками, представитель советского правительства в Союзном консультативном совете по делам Италии (1944–1945). Присутствовал при подписании Акта о капитуляции 28 апреля 1945 г. немецкого командования в Италии. С 1950 г. — член Союзного совета для Японии от СССР. и передал ему письмо разведчика.

— Надо подумать, как помочь «Рамзаю», — сказал Проскуров. — Подготовьте предложения. Вы его знаете и хорошо разбираетесь в его проблемах. Доложите ваши соображения завтра в одиннадцать часов…

Кисленко хорошо понимал, что вызвало тревогу начальника разведки. Трудности в деятельности Зорге выросли. Нужны были меры, которые упрочили бы положение разведчика. Но отзывать его в Москву было бессмысленно. Заменить «Рамзая» было некем. Репрессии лишили Разведуправление многих талантливых разведчиков. Особенно пострадало Дальневосточное направление. Кисленко не понимал, почему это произошло, но он опасался, что вскоре после прибытия Зорге в Москву, он тоже может быть арестован НКВД только лишь за то, что работал с Берзиным и Урицким, знал начальников отдела, также арестованных органами безопасности как врагов народа и японских или германских шпионов.

Возвратившись в свой рабочий кабинет, Кисленко изучил указания Проскурова по письму Зорге. Начальник военной разведки предлагал:

«1. Продумать основательно, нужно ли отзывать «Рамзая».

2. Составить ему телеграмму и письмо с извинениями за задержку и пожеланием необходимости еще поработать, приспособившись к этим усложнившимся условиям. Подобрать из состава молодых людей, подходящих для работы в тех условиях. Подготовить ориентировки на них. Его самого о смене запросить, где лучше посадить смену, под какой крышей и чем он нам может в этом посодействовать.

3. Материал передать в информацию для учета.

4. Надо выдать ему и остальным единовременную денежную премию…»

Кислено хорошо знал обстановку в Японии. Он был одним из советских офицеров, которые в 1936 году проходили стажировку в японской армии. После стажировки Алексей Кисленко был на разведывательной работе на Дальнем Востоке. В апреле 1939 года был вызван в Москву и назначен на должность начальника 2-го отдела Разведуправления.

На следующий день Алексей Павлович Кисленко предложил начальнику Разведуправления Проскурову оставить Зорге в Токио, оказать ему помощь и поддержку. Сообщить Кате Максимовой о письме Зорге и предложить ей написать ему письмо.

Проскуров принял все предложения Кислено, за исключением последнего: не следовало предлагать Екатерине Максимовой писать письмо Рихарду Зорге….

Начальник разведки сказал:

— Сообщите «Рамзаю», что Катя жива и здорова. Ждет его и желает дальнейших успехов в работе. Так будет лучше.

Полковник Кисленко понял начальника разведки, сказал по-армейски: «Есть!» — и вышел из кабинета.