Иван Аношин - На правый бой

Но вот внезапный вызов, связанный с новым назначением. На сей раз — без всякой предварительной беседы со мной.

В тот вечер лег, как обычно, поздно, но сон не шел. В памяти вставали картины боев, печальные виды разрушенных городов, лица боевых товарищей.

В дверь негромко постучали. Приподнявшись на диване, крикнул:

— Входите!

— Не спите еще, Иван Семенович? — На пороге возникла невысокая плотная фигура полковника Б. С. Мельникова, начальника политотдела.

— Не спится, — сознался я, вставая, — включите, пожалуйста, свет.

Под низким потолком деревенской хаты вспыхнула красноватая лампочка, в свете которой лицо Мельникова показалось усталым больше обычного. Мы с ним не виделись дня три. Накануне он звонил из 92-й гвардейской стрелковой дивизии и попросил разрешения остаться там еще на день-два. И я, полагая, что произошло что-то чрезвычайное, иначе деликатный по характеру начальник политотдела подождал бы с докладом до утра, поторопил его:

— Что там стряслось?

— Ничего особенного, Иван Семенович, — сказал Мельников, опускаясь на жесткий стул выделки домашнего мастера. — Как и везде, идет слаживание подразделений, вводится в строй пополнение. Особенно много новичков в двести семьдесят шестом и двести восьмидесятом гвардейских стрелковых полках. Занимались возрождением и укреплением ротных парторганизаций согласно ваших указаний…

— Не «ваших», а «наших», Борис Сергеевич, — невольно засмеялся я, видя, что чем-то озабоченный Мельников докладывает совершенно без охоты, будто не члену Военного совета, а кому-то постороннему, которому и знать-то все необязательно. А «возрождение и укрепление» ротных парторганизаций, особенно в стрелковых частях, было, как говорится, предметом постоянной заботы политорганов.

— Коль все идет по плану, чем же вы так озабочены? — спросил я.

— Будто не знаете. Только сработались — и расставаться… Эх, служба!

Искренность, с которой были сказаны эти слова, растрогала меня.

— Будем служить, пока живы, пока не добьем фашистов, — бодро сказал я, стараясь не выдать своего состояния.

— Куда переводят, известно? — спросил Мельников, помолчав.

— Какая разница? — ответил я беспечным тоном. — Лишь бы не в тыл…

Помолчали еще, каждый думая, видимо, об одном и том же — прошедших и будущих боях.

— В политотделе девяносто второй гвардейской получено письмо от Серенко, помните? — нарушил молчание Мельников. — Пишет, что со временем воздвигнут памятник воинам спецотряда Шурупова, а пока привели в порядок могилу Героя Советского Союза Дышинского около шахты имени Серго Орджоникидзе и могилу инженер-капитана Мясникова в Веселых Тернах…

Как не помнить! И. М. Серенко — секретарь Криворожского горкома КП Украины. Это он нас с Шарохиным убедил попытаться спасти плотину на реке Саксагань и Криворожскую электростанцию. А запомнилось мне это особенно потому, что я незадолго до того прибыл в армию на должность члена Военного совета.

— Ведь взорвут, проклятые, как только почувствуют, что вышибают их из города, — говорил он. — А последствия — сами представляете…

Представляли, конечно: не только город без воды и света останется, но затоплены будут железорудные шахты. А металл стране как никогда нужен. Поэтому командарма долго уговаривать не пришлось.

— Давайте решать, как это лучше сделать, — сказал Михаил Николаевич, склонившись над картой готовящейся операции по освобождению Кривого Рога.

— Я уже думал над этим, — отозвался начальник штаба армии полковник А. К. Блажей. — Электростанцию имени Ильича и плотину на реке Саксагань в пятнадцати километрах севернее Кривого Рога надо захватить до штурма города. Иначе, взорвав плотину, противник не только затопит промышленные предприятия, но и поставит в весьма сложные условия наши войска… В общем, нужен небольшой, но мощный и мобильный отряд.

Была середина февраля, но зима в тот год на Украине выдалась мягкой — то снег, то дождь. Дороги развезло, а войска армии, сильно ослабленные в предыдущих боях, в этих условиях не были готовы к наступательным действиям. Тылы отстали, что тяжело сказывалось на снабжении боеприпасами и продовольствием. На передовую снаряды и патроны доставлялись в основном вручную или на лошадях.

Гитлеровцы не спешили оставлять этот крупный промышленный центр, который они превратили в мощный опорный пункт обороны и откуда продолжали вывозить железную руду. Более того, враг перебросил в этот район из Западной Европы и с других участков фронта четыре танковые и моторизованные, а также две пехотные дивизии. Намерения его нам были ясны: не только остановить наши войска, наступающие с октября 1943 года, но и попытаться отбросить их обратно за Днепр.

— Да, именно отряд, задумчиво проговорил командарм, подняв глаза от карты. — Не рота, не батальон, а отряд добровольцев.

В формировании этого отряда мне и Мельникову пришлось принять самое непосредственное участие. Командарм потребовал, чтобы о целях и задачах отряда до поры до времени знало как можно меньше людей. В этом он видел одно из важнейших условий успеха. Отбирали только добровольцев. Тут же решили, что в отряде должно быть порядка двухсот бойцов, сержантов и офицеров. А состоять он должен из трех рот — разведывательной, саперной и роты автоматчиков, обеспеченных средствами связи.

17 февраля по приказу начальника штаба армии полковники В. И. Щербенко и Л. И. Голдович выехали в части 92-й гвардейской стрелковой дивизии для подбора добровольцев в спецотряд. С ними по моему указанию отправился и Б. С. Мельников. Прибыв на место, начальник разведки штаба армии полковник В. И. Щербенко, на которого было возложено общее руководство подготовкой и действиями отряда в тылу противника, и Б. С. Мельников занялись комплектованием рот разведчиков и автоматчиков, а начальник инженерной службы армии полковник А. И. Голдович — формированием саперной роты.

Щербенко с Мельниковым прежде всего посоветовались с командиром отдельной разведроты дивизии гвардии старшим лейтенантом Сатковым и убедились: и он, и его подчиненные хорошо знают особенности обороны противника, не раз действовали за линией фронта.

Потом построили разведчиков. Ребята — как на подбор. Рослые, лихие бойцы, у многих на груди ордена и медали, а у одного из командиров взводов гвардии старшего лейтенанта В. А. Дышинского — Золотая Звезда Героя Советского Союза и три ордена.

…Строй замер в ожидании: неспроста такое начальство пожаловало в роту.

— Гвардейцы! — обратился к ним В. И. Щербенко. — Нужны добровольцы для выполнения специального задания в тылу противника. Вот пока все, что могу сказать.

— Понятно, — послышались голоса, — командуйте, товарищ полковник.