Андрей Демидов - Колодец Времени - книга поэм [СИ]

Громко смеющихся с плоскими лицами злых инородцев.

Стали монголы друг другу показывать лихость и удаль:

То постреляют, арканы набросив кого-то утянут,

Копьями ноги поранят и с криком навалятся грудой,

То но поверженных витязей кони копытами встанут.

Пали один за другим подле князя бояре и слуги.

Долго последний из них стяг держал сине-красный,

И отбивался пока не упали в бессилии руки,

И, не увидев позора, не умер он смертью прекрасной.

Кир-Михаила живого ещё к двум коням прикрутили,

И потащили по полю его, где резня продолжалась.

Раненых там добивали, батыевцы всюду бродили,

Кто-то молил о пощаде, а кто-то ещё отбивался...

Юрий, Роман и Олег до оврагов у Вёрды прорвались,

Пользуясь тем, что монголы бояр в их одежде ловили.

Стяги рязанцев, коломенцев в плотном кольце оказались,

Их расстреляли в упор, а потом как прончан всех добили.

Так же как Кир-Михаила, бояр мёртвых в княжьих одеждах

По полю стали возить, а потом их к шатру притащили.

Долго потом пребывали нойоны Батыя в невеждах,

Думая, что всех вождей в этой битве у русских убили.

Князь Юрий Игоревич, обернувшись, сказал со слезами:

"В битве погибло всё войско, уделы теперь беззащитны!

В Муроме сядем и Пронске, в Исадах, Коломне, Рязани

Крепко запрёмся, авось нет пороков у них камнебитных!"

Тут он увидал, как в сторону Прони и вправо к Ранове,

Быстро текли, словно реки, батыевцев конных отряды.

Сразу к Рязани решил князь поехать, не спасся бы снова,

Если бы их не укрыли от взоров лесистые гряды.

Чёрные вороны, стаи вороньи, шумливые галки

Густо кружились над полем побоища, с криком садились.

Волки и лисы бродили и выли, нахальны и гадки,

Солнце ушло в облака снеговые кручинясь.

Перед шатром на холме кто-то дымный светильник поставил.

Хол, барунгар и джунгар у холма стройно встали рядами

Там хан Батый за победу Тенгри благодарно восславил

Вместе с трезубцем, от деда его многохвостое знамя.

Грозно глядя, кешиктены следили везде за порядком,

В поле черби собирали оружие, вещи, одежду.

Стрелы из тел вынимая, снимая кровавые тряпки,

В кучи большие убитых рабы собирали прилежно.

"Зря ты решил их сжигать, пусть бы кости валялись повсюду!" -

Весело крикнул Батыю нарядный Гуюк, на коня залезая.

Вместе отравились в поле они, исполняя Батыя причуду:

Мёртвых увидеть врагов, на кого снизошла доля злая.

Медленно ехал Батый и на новых врагов удивлялся:

Трусы бежавшие и храбрецы, кто в бою обезумел,

Кто-то в рубахе одной перед смертью своей улыбался,

Кто-то зубами вцепился в одежду врага и так умер.

Около места сражения муромцев хан задержался:

Русский, изрубленный сильно, лежал на разорванном стяге,

"Вот надо как умирать, он последний из всех тут сражался,

И не за славу погиб, из-за верности слову присяги!

Воинам нашим учиться отваге у них не зазорно.

Пусть погребальный костёр наградит их за преданность долгу.

Рад, что мы ждали их здесь, показав как бы слабость притворно,

Сядь в городах эта сила, пришлось бы возиться нам долго!"

"Пусть не большие потери у нас, но наука важнее.

Надо бы слух распустить, что Рязани нам хватит.

Чтобы владимирский князь не собрал рать рязанской сильнее.

Пусть он надеждах на мир больше время потратит!" -

Так так им сказал Субедей и они согласились охотно.

Стало смеркаться и первый костёр запылал на равнине.

Только сверкающий чистый огонь жил теперь беззаботно,

В этом людском навсегда от войны обезумевшем мире...

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ. ДВИЖЕНИЕ К РЯЗАНИ.

Пронск на мысу между Проней и Пралией вымер как будто.

Он на высокой горе, на Гневне, как гнездо возвышался.

Многие, весть получив о несчастье, ушли в то же утро.

Кир-Михаила жена лишь осталась и двор весь остался.

Перехватили прончан убегающих в этой дороге -

Белгород и Ижеславль был разъездами быстро отрезан:

Беженцев грабили и убивали, в плен брали немногих,

Всякий прончанин своей принадлежностью к князю был грешен.

Маленький город Батый поручил брать союзным туркменам,

Слабые Белгород и Ижеславль им отдал без раздумий.

Несколько дал камнемётов, пробить там ворота и стены,

Чтобы при приступах их уберечь от напрасных безумий.

Половцев двинул к Дубку, Дедиславлю и Доброму Соту.

Сам же с монголами двинулся к сильной Рязани неспешно.

И по замерзшей реке, по замёрзшему напрочь болоту,

Лёд присыпая землёй, шли они днём и ночью успешно.

Через гонца получив от Батыя приказ выдвигаться к Рязани,

Из Наровчата с булгарами вышел Барадж без задержки.

С ними на север почти добровольно пошли и мокшане,

Вторгнувшись в земли рязанцев и бывшие земли мещеры.

Вместе с Бараджем пошёл хан Бучек - надзирать за походом.

Взяли без боя Кадом, Копанево и Город Мещерский.

Встречены были там с ужасом разноплеменным народом,

Сильно напуганным прошлой в Булгаре резнёй изуверской.

Русский же люд побежал весь в Рязань, оставляя пожитки:

Кто был с оружием, конный, прорвался почти без помехи,

Прочим же мстила мещера за всё, обирала до нитки,

Всюду лежали убитые, словно кровавые вехи.

Как и желал Субедей, разослали притворные вести:

Всюду с купцами они полетели в умах поселяться.

Все об Оке говорили как крайнем и северном месте,

Дальше которого не собрался Батый углубляться.

Вскоре узнали, что Юрий, Роман и Олег уцелели -

Тайно с боярами в битве они поменялись одеждой.

А не лишив верховенства врага - не достигнуты цели,

Сопротивляться и дальше они возбуждают надежды.

Но и тогда не спешил хан Батый с Субедеем к Рязани.

И ничего не решили другого, как делали раньше,

Если страну Чингисхан бы отрядами всюду таранил,

Сразу везде и как можно отрядами глубже и дальше.

Реки замёрзшие были как улицы пешим и конным,

Были повсюду ручьи, что впадали в них как переулки.

Сплошь городки и селения там все стояли исконно,

И не спасали ни дебри селян бедных ни закоулки.

Всюду юртчи словно рой разослали отряды-десятки -

Взрослых селян выгоняли нести дальше их же припасы,

Землю и брёвна носить, намораживать лёд при нехватке.

Тех, кто идти не хотел, убивали жестоко и сразу.

Трупы бросали под лёд или просто в лесу оставляли.

Прочих же было достаточно только избить или высечь.

Сено, зерно, брёвна, камни они на себе доставляли -

Этот хашар из мокшан и эрзян составлял десять тысяч.

Пронск, Бель, Долгов, Ижеславль были быстро туркменами взяты.

Их вёл Орду - от того и всё сделано было толково.

Как-то однажды в ночи, Субедей, наставляя батыева брата,

Тихо на морин сууре играя, сказал мудро слово: