Александр Пыльцын - Откровенные диалоги о штрафниках Великой Отечественной

И когда пуля попала мне в голову, я потерял сознание, но каким-то угасавшим краешком его в этот момент я успел подумать: «Слава Богу, убили, не утонул». А потом оказалось, что я живой, именно слава Богу, всё-таки не убили. Перед этим ранением я успел написать боевое донесение, в котором просил представить к званию Героя Советского Союза моего штрафника по фамилии Смешной, проявившего настоящий героизм. Был он человек, в отличие от своей необычной фамилии, очень серьёзный. Солдатик-радист, который со мной был в лодке, переправился, вернулся в свой полк и доложил о том, как и что произошло со мной, и моё боевое донесение передал. Оно дошло до комбата, и Смешного представили к званию Героя Советского Союза. Наши штабные офицеры потом говорили, что за захват плацдарма на Одере и на меня тоже заготовили представление на звание Героя Советского Союза посмертно. Но когда оказалось, что я живой, это представление комбат Батурин решил не посылать. Раз живой, зачем ему посмертное звание. А Смешного представили к Герою, но это представление дошло только до штаба Армии, а там по известной причине: штрафник героем быть не может — заменили на посмертный орден Отечественной войны 1 степени.

Ким Н.: Многие говорят, что штрафников, которые геройски сражались, то есть которых могли бы представить к каким-то орденам и званиям, на самом деле не представляли, потому что они из штрафного батальона или из штрафной роты. Это действительно так было?

Пыльцын А.В.: В последней книге, которую я написал, я приводил пример того, что были указания о штрафниках ничего не публиковать. Как публично присвоить звание Героя Советского Союза штрафнику? Он же считался преступником! Оправдал себя, но он же когда-то совершил преступление, потому и попал в штрафники. Были случаи, когда представляли к званию Героя Советского Союза командиров штрафных подразделений, но тогда писали так: «командир стрелковой роты». Будто он не командир 215 штрафной роты, а командир 215 стрелковой роты. Да 215-х стрелковых рот нигде не могло быть, потому что какая стрелковая рота может иметь номер 215, когда полк имеет их самое большее девять.

На штрафников посмертно были такие представления бойцу 17-го штрафного батальона пишут: «17-й отдельный стрелковый батальон». Мало того, не указывали, что он офицер. Ведь он смертью своей уже оправдал себя, обелил, искупил вину свою и восстановил себя в офицерах. А ему пишут рядовой. «Рядовой такой-то такого-то стрелкового батальона проявил себя…» Присваивают звание Героя Советского Союза, но маскируют, что он не штрафник, а пишут рядовой, как он был рядовым в штрафном батальоне. А ведь он же бывший майор или бывший старший лейтенант, он же своей гибелью, своим подвигом восстановил свою честь и своё звание. И даже это закрывали, и до сих пор во всех Указах Верховного Совета, коими присваивались такие звания штрафникам или командирам штрафных подразделений, записано, что они не штрафники или не из штрафных подразделений.

Ким Н.: Вот известны только Зия Буниятов, Карпов. Вы о них что-то знаете?

Пыльцын А.В.: Во-первых, Владимир Васильевич Карпов стал Героем Советского Союза уже не будучи штрафником. Он до этого был по доносу определён в штрафную роту, воевал там хорошо, затем по освобождении из штрафной роты уже в обычных стрелковых частях командиром взвода пешей разведки захватил и притащил чуть ли не 200 «языков», конечно, постепенно, по одному-два. Но это тоже было несколько приукрашено. Он действительно был по-настоящему разведчиком, приводил или приносил «языков» (на самом деле — 79). Так что получил он звание Героя Советского Союза за свои подвиги не в штрафных частях, а в обычном стрелковом полку.

Ким Н.: Про Зию Буниятова Вы что-то слышали? Он был командиром штрафной роты.

Пыльцын А.В.: Вот-вот, я как раз об этом. Зия Буниятов — командир 123-й штрафной роты. Он получил звание Героя в боях на Варшавском направлении, на Висле, во время Висло-Одерской операции. О нём написали, что он — командир обычной 123 стрелковой роты, не штрафной. Я знаю о Буниятове, как он воевал, как после войны был профессором, академиком и вице-президентом Академии наук Азербайджана и о том, что его убили бандиты.

Ким Н.: Но Вы с ним не сталкивались?

Пыльцын А.В.: Хотя мы воевали где-то рядом, тогда я о нём ничего не знал. Я из штрафных командиров одного только знаю лично, того, что попал ко мне во взвод 8-го штрафбата. Это майор Коровин Михаил Ефимович. Был он командиром армейской штрафной роты, за проступки, о которых я сейчас не буду подробно говорить, был осуждён и попал к нам в штрафной батальон. Он пробыл там всего неделю, и вдруг этот приговор трибунал отменяет, потому что неправильно было доложено или инкриминировано ему, и его освободили. Он покинул наш батальон и вернулся командовать своей штрафной ротой.

Ким Н.: Чем отличались командир роты в штрафном батальоне и командир армейской штрафроты? Сильное различие было? Или все выполняли одну задачу?

Пыльцын А.В.: Командир роты в штрафном батальоне и командир отдельной армейской штрафной роты отличались, во-первых, тем, что рота в штрафном батальоне, как мы уже говорили, состояла из проштрафившихся офицеров. А это все люди подготовленные, это же не вчерашний колхозник, которого взяли в армию, дали противотанковое ружьё, которое он никогда в жизни не видел, и иди, воюй. Ведь офицеры — они знают и оружие, и тактику, знают многие приёмы боевых действий. Поэтому офицер — это очень хорошо подготовленный боец. Опытный солдат. Поэтому разница между ротами обычными и штрафными, и штрафными ротами батальонов огромная. А тем более, к примеру, разница между ротой штрафного батальона и ротой стрелкового полка. Там солдаты какие? Те, кто прослужил в армии два года, а война заставила третий год служить или больше, увольнений уже не было. И те, кто только что призваны, ещё не обучены, и даже малограмотные. Их обучать нелегко. Это масса, которая совершенно отлична от штрафных подразделений. Армейская штрафная — это провинившиеся солдаты и сержанты тех же подразделений стрелковой или какой-то другой части. Поэтому, естественно, и их командиры отличались и опытом, и приёмами управления, то есть командования ими.

Ким Н.: Действительно ли штрафников в армии уважали, на них смотрели как на особое войско?

Пыльцын А.В.: Должен подтвердить эти слухи. Когда мы уже через много лет после войны были в Белоруссии, в их республиканской газете прочли статью, в которой фронтовичка после просмотра известного фильма-фальшивки «Штрафбат» возмущалась: «Как в этом фильме штрафников, извините, обгадили!» Она говорила: «Я лично видела, как штрафники воевали, как они шли в атаку, какие они были бойцы. А тут оказалось, что обгадили всё поколение штрафников». На самом деле, если наш штрафной батальон или его часть, одна-две роты (когда стало провинившихся офицеров меньше, мы уже воевали поротно, одна рота воюет, вторая формируется) приходили, то уже раздавались возгласы: «О, эти сейчас дадут, эти сделают дело!» В войсках была в них уверенность. Потому что о них, штрафных ротах, и не только нашего штрафбата, я полагаю, также и других штрафных батальонов, на фронте уже была молва: это те роты, которые сделают своё дело как надо.