А Крупенников - Буг в огне [Сборник]

Во избежание обхода нас с левого фланга и с тыла отряд полковника М. Б. Козыря выдвинулся в район Жабинки, одну роту направили в Чернавчицы.

Наземный противник нас пока не беспокоил. По-видимому, сопротивление остававшихся в крепости и контрудары подразделений и групп, отходивших из Бреста, до некоторой степени сковывали врага, вынуждая его действовать осторожно. Но зато авиация противника не давала покоя. Она непрерывно висела над нами. Приспособили было один станковый пулемет для зенитной стрельбы, но это не помогло.

Часа в два дня в наше расположение по шоссе от границы прорвались 10–12 мотоциклистов. Потеряв трех убитыми, гитлеровцы повернули назад. Час спустя с того же направления показалось до десяти легких танков. Наши бронеавтомобили открыли по ним беглый огонь, подбили две головные машины, остальные отошли. Однако очень скоро они появились снова, открыв ураганный огонь по нашим броневикам. В завязавшемся бою подбили еще один танк, но и мы потеряли бронеавтомобиль; находившийся в нем батальонный комиссар получил тяжелое ранение в плечо. Другой броневик, искусно маневрируя во ржи, продолжал вести меткий огонь по танкам и вынудил их отойти. Хочется отметить мужество батальонного комиссара. После перевязки ему предложили немедленно эвакуироваться, но он категорически отказался:

— Пока целы голова, ноги и правая рука, я еще боец и могу драться.

Он остался в строю, снова вступил в единоборство с танками, и лишь когда прямым попаданием снаряда бронемашина была выведена из строя и загорелась, комиссар вместе с экипажем покинул ее. Жив ли он — не знаю, но я всегда с любовью вспоминаю этого замечательного героя первых боев [29] Заместитель командира 84-го отдельного разведывательного батальона по политчасти, батальонный комиссар А. Ф. Мухин, по сообщению ГУК МО СССР, пропал без вести в июле 1941 года. .

Батальонный комиссар А. Ф. Мухин.

К вечеру противник выбил нашу роту из Чернавчиц и занял этот населенный пункт. Из района Жабинки доносился шум боя. Было ясно, что противник вышел в наш тыл и грозит окружением.

Мы решили отходить вдоль шоссе на Жабинку, соединиться с отрядом Козыря и там совместно обсудить план дальнейших действий. Однако отряд Козыря мы не нашли — Жабинка была в руках гитлеровцев. В 2–3 километрах северо-западнее ее мы обнаружили скопление наших танков. Это были части 22-й танковой дивизии.

Командир дивизии генерал-майор В. П. Пуганов, не имея связи с армией, принял решение отходить на новый рубеж, пользуясь темнотой. Мы объединили свои действия. Отойдя 12–15 километров, заняли оборону северо-западнее Кобрина. Здесь к нам присоединились заместитель командира 459-го полка 42-й дивизии майор А. М. Дмитришин, начальник ветеринарной службы полка Рузин и около 30 бойцов. Теперь у нас появился врач, правда, ветеринарный. До этого у нас была только медицинская сестра из медсанбата 6-й дивизии, звали ее Антонина, сама она из Жабинки.

В 23 или 24 часа прибыл офицер связи 28-го корпуса, который передал устное распоряжение командира корпуса — подготовиться совместно с 22-й танковой дивизией к наступлению утром 23 июня на Брест. На наш вопрос, где находятся основные силы 6-й дивизии и ее штаб, а также где находится штаб корпуса, он ответил, что штаб корпуса сейчас в Кобрине, но переезжает на новое место. О дивизии он не мог сообщить ничего определенного, считая, видимо, наш отряд ядром дивизии. Офицер связи очень спешил и в заключение сказал:

— Скоро получите письменный приказ командира корпуса. Из него узнаете местонахождение корпуса.

Однако ни я, ни командир танковой дивизии никакого приказа не получили ни ночью, ни утром следующего дня. Наступать на Брест нашими силами вне всякой связи с частями корпуса и армии, не имея точно сформулированной задачи, мы, конечно, не могли.

23 июня часов в 8 утра в расположение нашей обороны неожиданно для нас по полевой дороге въехала «эмка», в ней оказались три немца-разведчика. Пленные показали, что их дивизия из Жабинки следует в Пружаны, а их батальон, составляя правый охраняющий отряд, следует по этому же маршруту. Показания немцев подтвердило и боевое охранение моего отряда. Генерал Пуганов приказал изготовиться к бою, но огня пока не открывать. Когда мотобатальон гитлеровцев в колонне подошел вплотную к нашей обороне, подразделения моего отряда открыли по нему ружейный и артиллерийско-пулеметный огонь. В этот же момент части 22-й дивизии, имевшей в своем составе 65 танков, нанесли внезапный удар по врагу во фланг и тыл. Батальон противника был полностью уничтожен. После боя генерал Пуганов вывел танки в укрытие, а наш отряд продолжал занимать оборону на том же рубеже.

На участок, где только что происходил бой, налетели около 40 «юнкерсов» и начали усиленно бомбить… остатки своего разгромленного батальона.

Генерал Пуганов принял решение в 16.00 сняться с занимаемых позиций и, двигаясь через кобринский аэродром, выйти на московское шоссе, минуя город, так как к этому времени, по данным нашей разведки, он был уже занят противником.

Для прикрытия танков по просьбе генерала Пуганова я выделил в его распоряжение один батальон — примерно 200 человек — во главе с капитаном Лукашенко.

Наш отряд во главе с Берковым и Пименовым начал движение на 30–40 минут раньше танкистов с тем, чтобы вовремя прибыть в намеченный район. Танки шли по полю и вскоре были обнаружены самолетами противника. Пять «мессершмиттов» начали поливать колонну огнем крупнокалиберных пулеметов; правда, танкам они вреда не причинили, но пехотинцев, находившихся на броне, рассеяли.

Аэродром произвел на нас гнетущее впечатление. Мы не встретили ни одной живой души, увидели остовы сгоревших самолетов, разрушенные и объятые огнем казармы и склады. Ни горючего, ни боеприпасов, к сожалению, не нашли.

С аэродрома танки начали движение по полевой дороге через деревню. Здесь они вновь столкнулись с вражескими танками. Разгорелся встречный бой. Вскоре до 30 самолетов-пикировщиков начали бомбить наши боевые порядки. В этом бою геройски погиб генерал-майор Пуганов и многие другие танкисты. Были потери и среди личного состава моего отряда. Тяжелое ранение получил секретарь дивизионной парткомиссии батальонный комиссар Д. А. Нелепа.

В районе Именин полковник И. В. Кононов (он вступил в командование 22-й танковой дивизией после гибели Пуганова), Пименов, Берков и я провели короткое совещание. Решили ночным маршем двигаться на Пружаны, полагая, что там еще обороняются наши.

Приказал вызвать Дулькейта, чтобы дать ему указание о порядке дальнейшего следования отряда, но его не нашли. Позже мне сообщили, что он убит [30] А. Э. Дулькейт раненым был захвачен в плен. Погиб в лагере военнопленных в 1945 году. .