А Крупенников - Буг в огне [Сборник]

Потом я ушла в партизаны: гибель моей дочери Веры звала меня к более решительной борьбе. Вера и ее подруга Валя Бубнова вступили на путь подпольщиков в ноябре 1941 года. За помощь нашим военнопленным фашисты их тогда же арестовали, но, продержав несколько часов, освободили. В 1942 году, чтобы избежать отправки в Германию, девушки устроились работать на железной дороге. С этого времени их подпольная работа стала еще активней. Я часто видела, как они приносили домой патроны, ходили к лагерям, чтобы передать нужные военнопленным сведения.

В мае 1943 года участница обороны Брестской крепости Валя Зенкина (ныне Сачковская) принесла Вере составленный подпольщиками план побега пленных из лагеря. Вера передала его узникам. В ночь с 5 на 6 июня 1943 года большая группа пленных сняла часового, перерезала проволочное заграждение и бежала. Но несколько человек замешкались, сбились с направления и две ночи проблуждали в окрестностях Бреста. Наутро третьего дня их, уснувших от изнеможения, захватили гитлеровцы. Видимо, кто-то из беглецов смалодушничал и на допросах выдал тех, кто помог им осуществить побег, так как Веру сразу же арестовали. Я бросилась в криминальную полицию, но мне ответили, что Вера взята СД [69] СД (зихерхайтсдинст — нем .) — гитлеровская служба безопасности. и отвезена в тюрьму как политзаключенная. Через связанную с подпольщиками надзирательницу тюрьмы, которую звали Верой, мне удалось наладить с дочерью письменную связь. В одном из последних писем дочь моя писала: «…не плачь, мама, я умру за Родину. Пусть моя честная комсомольская кровь обагрит нашу советскую землю. Я не одинока, мама. Я никого не выдам — не запятнаю честь нашего комсомола. Хотелось бы, чтоб ты меньше страдала, а еще жаль, что не буду знать, что с папой — останется он жив или нет. Верю, что нас Родина не забудет, что товарищи вспомнят о нас. Прощайте, родные». После жестоких пыток ночью с 22 на 23 июня 1943 года моя дочь Вера вместе с группой других заключенных была расстреляна во дворе брестской тюрьмы.

Вера Кравцова .

В 1944 году, когда я уже была в партизанах, мне сказали, что в отрядах им. Фрунзе и им. Чернака служат и отважно дерутся против гитлеровцев воины, бежавшие из плена с помощью наших девушек. В отряде им. Чернака после расстрела заключенных в брестской тюрьме был митинг, на котором партизаны клялись брать пример с Веры и отомстить врагу за ее гибель.

Родина наградила Верочку медалью «За отвагу» посмертно.

Вера Георгиевна Иванова

Накануне Великой Отечественной войны — преподаватель Брестского педучилища. В годы временной немецко-фашистской оккупации участвовала в работе брестского подполья. Потом ушла в партизанский отряд им. Макаревича бригады им. Свердлова. Работала в партизанской школе для детей.

Член КПСС.

В настоящее время пенсионерка. Живет в Бресте.

С первых же дней оккупации гитлеровцы не скупились на антисоветскую агитацию. На каждой улице висели объявления, в которых цинично предлагалось сотрудничать с оккупантами. Обливались грязью Советская власть и коммунисты. По улицам разбрасывались фашистские листовки, в целях нацистской пропаганды использовалось и радио.

Особенно в тяжелом положении оказались семьи советских граждан, которые прибыли накануне войны на работу в Брест из восточных районов страны.

Как важно было в то время не растеряться, сохранить бодрость духа и моральна поддержать убитых горем женщин с голодающими детьми. Ведь все магазины были разграблены, на рынке пусто. Запасов же у нас никаких не было. Люди старались жить вместе, группками. При встрече вместо приветствия обычно друг друга спрашивали: «Где наши?», «Что слышно?». Немецкому радио мы никогда не верили. Вместе с педагогами Я. А. Чернявской и З. И. Пясковской я жила в квартире Фаины Иосифовны Бугаевой (тоже преподаватель педучилища, погибла от фашистской бомбы в первый день войны). У нас был радиоприемник. Мы не сдали его гитлеровцам. Часто слушали Москву, а потом все новости передавали нашим людям. Читая немецкие газеты, мы старались между строк найти правду, узнать истинное положение на фронтах. Когда в газете было написано, что советская школа так вбила идеи коммунизма в сознание молодежи, что их можно выбить только вместе с жизнью, мы торжествовали, гордились советской школой, воспитавшей настоящих патриотов. Когда писали, что в лесах появились бандиты, мы знали, что это наши партизаны громят фашистских захватчиков. Мы видели, как проваливаются гитлеровские планы «молниеносной войны», убеждались, что наша Родина непобедима.

В первые месяцы оккупации мы помогали женщинам, вышедшим из Брестской крепости, помогали всем, чем могли, — едой, жильем, документами. Вместе с тем искали связи с подпольщиками. Я и Пясковская были коммунистами, Чернявская — комсомолкой. Осенью 1941 года от Анны Михайловны Сенокосовой узнали, что в городе существует партийное подполье. Она помогла нам связаться с подпольщицей Е. Сименковой. С тех пор мы стали выполнять ее поручения. Работать нужно было очень осторожно. Чтобы выловить патриотов, фашисты засылали провокаторов, выдававших себя за организаторов подполья. Многие советские граждане доверились таким «организаторам» и были арестованы. Так погибли Мария Иосифовна Бугаева, Лидия Ивановна Кулик, Надежда Титова и другие.

Учитывая это, подпольные партийные группы соблюдали строгую конспирацию. Мы же встречались только с Сенокосовой. От нее получали сводки Совинформбюро, газеты, листовки. Ей отдавали медикаменты, теплую одежду для партизан, которую вязали сами и собирали среди своих людей.

В июне 1942 года по указанию подпольного руководства мы с Чернявской пошли работать грузчицами на вещевые склады. Мы выносили оттуда медикаменты, бинты и вели работу среди женщин — их было здесь более ста. Постепенно знакомились с грузчицами, присматривались к ним. Так постепенно создался актив. Многие фамилии забыты, но осталась в памяти на всю жизнь Ольга Тихоновна Ковалева, жена военнослужащего, кажется, подполковника. Она вышла из крепости с четырьмя детьми в одном нижнем белье. Страшно бедствуя, она никогда не теряла бодрости духа. Рискуя жизнью, помогала нам вытаскивать из ящиков на складе медикаменты и бинты. Как и мы, припрятав лекарства и обмотав тело бинтами, проходила осмотр у вахтера-немца или немки на проходной. Ковалева брала у нас сводки Совинформбюро, чтобы познакомить с ними людей, с которыми работала и с которыми жила.

Хорошо помню также женщину лет 52 из Вологды. Она приехала в гости к сыну-командиру перед войной. Возьмет, бывало, листовку, перекрестится и скажет: «Спасибо, что доверили, все сделаю, что велено». Женщины знали, что в городе есть подпольный горком партии, который руководит борьбой.