Дмитрий Дегтев - 1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

Именно благодаря этому церковному скандалу общественность впервые узнала о «старце», а потом и о его мнимой любовной связи с царицей. Вскоре в столицах со ссылкой на Гучкова стали распространяться гектографические копии писем царицы и великих княжон Распутину, сопровождавшиеся, по выражению Ольденбурга, «самыми низкими инсинуациями». Очередной джинн был выпущен из бутылки, и с тех пор имя Распутина не сходило с уст политиков и обывателей.

А подытожил эту историю уже иеромонах Илиодор, который позднее дал интервью газете «Речь» и сознался в колдовстве: «Колдуном я раньше был, народ морочил… Я деист. Языческая религия – она была хорошая» [38]. В общем, сплошной позор!

Тем временем в феврале-марте 1911 года церковь сотряс еще один позорный скандал. На сей раз связанный с настоятелем знаменитого Новоспасского монастыря – Макарием, в миру Михаилом Гнеушевым. Началось все с того, что 66 обитателей таганской, рогожской и крутицкой окраин Москвы написали на него жалобу в Святейший синод и митрополиту Московскому Владимиру. По их утверждению, он настолько пал нравственно, что верующим пришлось бежать от Макария в дальние монастыри и приходские церкви. Обращение было опубликовано в средствах массовой информации, в частности в газете «Русское слово», и стало достоянием широкой общественности.

«По своем назначении настоятель Новоспасского монастыря о. Макарий делает распоряжение о покупке дорогой пары рысаков, так как на одной лошади, на которой ездил его предшественник, он ездить не желает, – писали жалобщики. – По его приказанию производится переделка и роскошная отделка настоятельских покоев. Ставится дорогая ванна, устраиваются для настоятеля отдельные ледники, покупаются бархатные ковры, турецкие диваны, роскошные столовые и чайные сервизы, хрустальная посуда, шикарные экипажи – коляска, карета, открытые парные сани и др. Устроившись в монастырь, о. Макарий устраивает под новый 1910 год в своих покоях елку». Авторы письма также обвиняли Макария в том, что, устроившись с не подобающими иноку почестями, он «разорял старину», а именно – сломал древний больничный храм (интересный памятник XVII века), уничтожив там придел во имя Нерукотворного Спаса, засыпав каменные «мешки», в одном из которых в 1618 году был заточен архимандрит Дионисий, и поставив там паровой котел для отопления своих покоев.

Кроме того, обитатели обвиняли Макария в непомерной расточительности:

«Вместо сметных 4000 рублей, на разрушительную работу храма тратится 20 000 рублей. Но через месяц после ремонта новая каменная стена дает трещину…

Всех поражает, что в настоятельских покоях водворяется женский пол, – говорят, что это дочь настоятеля с детьми. Рядом со школой в отдельном помещении, которое сдавалось монастырем в аренду за 50 руб. в месяц, устраивается его сын, студент…

Архимандрит Макарий очень дурно ведет хозяйство монастыря. Монастырь, дававший ранее превышение доходов над расходами, теперь имеет дефицит. За первое полугодие 1910 года капитала изъято, разменяно и затрачено процентных бумаг на 27 000 рублей. Задолженность монастыря на 1 января 1911 года подрядчикам и поставщикам выражается в сумме свыше 40 000 руб. Раньше из 80 000 валового дохода монастыря расходовалось только 60 000 руб., а 20 000 оставалось в монастыре. Архимандрит Макарий устраняет от себя тех монахов, которые так или иначе мешают ему своевольничать в монастыре. Так, им уволены: казначей, благочинный и наместник. Последний переведен в Воскресенский монастырь за то, что не мог согласиться непроизводительно тратить монастырские деньги, как, например, уплатить 160 руб. за зернистую икру, семгу, балык и живых стерлядей для настоятельского стола».

Также, по мнению жалобщиков, Макарий вообще превратил древний исторический монастырь чуть ли не в бордель! К примеру, вопреки обычаям, в обители ввели «общее церковное пение», на котором в качестве певиц выступал исключительно местный дамский пролетариат: фабричные работницы, портнихи, белошвейки и прачки. «Певицы держат себя в храме весьма непринужденно , – говорилось в жалобе. – Среди них находятся такие женщины, которые не только говорят, что на деньги монахов можно наряжаться, но и требуют от иеромонахов на содержание. Устраиваемые архимандритом Макарием в Никольском храме развлечения-спевки и туманные картины с чтениями часто сопровождаются перебранками, криком, шумом, смехом, свистом, писком и визгом женщин и девиц, бросанием на пол жевательной бумаги, окурков от папирос и т. п.».

Еще рассказывалось о многочисленных фактах хулиганства и чуть ли не курения наркотических веществ в монастыре. Так, 19 января в дьякона Иакова был брошен камень, 24-го числа в храме была открыта стрельба из револьверов для устрашения безобразничавших мальчишек, а 30-го весь пол был усыпан нюхательным табаком и чемеркою. Так называли смесь, сделанную из чемерицы – травы, содержащей алкалоиды. В начале XX века ее использовали как лекарственное средство и нередко как легкий наркотик.

Однако сам Макарий после разоблачительных публикаций не собирался так просто сдаваться. Напротив, узнав о «письме 66-ти», 13 марта он выступил с проповедью, больше похожей на речь, во время которой отверг все обвинения и назвал его авторов хулиганами, развратчиками, утопившими свою душу… в керосине. Газета «Русское слово» напечатала ее стенограмму:

«Настоящее собрание необычайно велико. Очевидно, что мои враги подослали сегодня „скандалистов“, чтобы сорвать наши беседы… Но я уверен, что постоянные наши посетители своим поведением не дадут материала для кляуз. Насильно я никогда сюда не звал, правда?

– Правда, батюшка, – отвечают четыре голоса из „союзников“.

– За всех я отвечать не могу, – жестикулируя, кричит Макарий, – поэтому каждый должен оберегать себя своими силами.

– Согласны. Готовы, – отвечают „вождю“ те же „союзники“…

Потом Макарий разразился целым потоком бесцеремонных выражений по адресу 66-ти, подписавших прошение в синод.

– Хулиганы, развратчики мысли, чувства, потерявшие стыд и совесть, а некоторые, утопившие свою душу в керосине, решили сместить меня. При помощи жидовских газет открыли всероссийскую травлю на меня, мало того, после прошения они три дня и три ночи по телефону не давали мне покою. Подкупленный ими жид написал прошение, где благочестивые слушательницы названы пьяницами, девками».

В итоге церковь по личной просьбе Николая II, который лично знал Макария и хорошо к нему относился, скандал замяла, а в 1914 году он был назначен епископом Балахнинским и викарием Нижегородской епархии. В Нижний Новгород он прибыл в июле, поселившись в Печерском монастыре [39]. Но осадок, причем большой, у народа от всех этих историй конечно же остался! Раз уж в Синоде хлыстовцев поддерживают, иеромонахами язычники и колдуны служат, а в монастырях такая разнузданность пошла, то чем мы, простые православные люди, хуже?!