Эрнст Бааш - К истории экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

О «меркантилизме» в смысле сознательно и последовательно проводимой системы покровительства национальному хозяйству, как это практиковали другие государства, не было и помину: в отношении Нидерландов надо избегать употребления этого понятия {1121} . Правда, и здесь был целый ряд писателей — трубадуров меркантилизма {1122} , но даже в теории здесь были очень далеки от того, чтобы сделать все выводы из протекционизма, как это, например, сделали во Франции. В Нидерландах с самого начала влияние торговых кругов было слишком сильным для того, чтобы односторонний меркантилизм практически мог найти здесь широкую почву. Самое большое, на что здесь пошли, выразилось в мероприятиях торгово-оборонительного характера.

Поэтому здесь не решались на систематическую переработку тарифа {1123} . Ясную торгово-политическую тенденцию можно обнаружить лишь в тарифе 1725 г. Он был установлен в период, когда Нидерланды пользовались миром; поэтому казалось излишним устанавливать тариф, исходя из чисто финансовых соображений. Этот тариф принес даже снижение обложений как при ввозе, так и при вывозе. Этим стремились снизить обложение, частично вызванное условиями военного времени, и предоставить торговле, отдельные отрасли которой начали приходить в упадок, больше свободы развития {1124} . Таким образом, тариф этот означал попытку облегчить транзит определенных товаров при посредстве более умеренного обложения. Для масла, сыра, ветчины и сала, ввезенных в страну с целью последующего вывоза, тариф предусматривал временное складывание под надзором адмиралтейств или под каким-либо другим контролем. Все эти товары подлежали ввозным пошлинам. Все такие товары, как жесть, немецкое и брабантское полотно, — если они предназначались к вывозу в Испанию, — освобождались от вывозных пошлин также и в тех случаях, когда они прямо перегружались с корабля на корабль или же складывались в помещениях адмиралтейств. Этим оказывалось особое покровительство торговле с Испанией. Распространялось оно на такие товары, вывозу которых покровительствовали также и в Гамбурге.

В общем же таможенные пошлины были еще очень высоки; в Гамбурге и Бремене большая часть пошлин была ниже: голландский таможенный. тариф составлял 4–5% стоимости товаров, в то время как гамбургский — 1%, бременский — 1/ 2% стоимости {1125} . Пресловутый «либеральный дух» тарифа {1126} проявлялся не столько в размере таможенных ставок, сколько в порядке взимания пошлин, который рассчитывал на честность купцов и предусматривал умеренный контроль и быстрое взимание пошлин.

Когда же выяснилось, что торговля, несмотря на этот тариф, не развивается и что все более дает себя чувствовать иностранная конкуренция [366], то с середины XVIII в. пришли к мысли о необходимости коренного изменения тарифа и таможенной системы. Толкнул на это, по-видимому, пример Гамбурга. В 1727 г. Гамбург объявил транзит товаров за исключением леса (кроме красильного), зерна, вина, водки, уксуса совершенно свободным; в 1748 г. свобода транзита была распространена также на зерно {1127} . Эта мера, а также снижение других пошлин дали Гамбургу, который уже с середины XVII в. выступал энергичным и часто успешным конкурентом Нидерландов, большое преимущество. Торговля Гамбурга с Францией, Испанией, Португалией значительно увеличилась; Гамбург стал гораздо меньше, чем раньше, прибегать к посредничеству Нидерландов и стал получать товары непосредственно от этих стран. Он начал также вести обширную посредническую торговлю северными продуктами и постепенно превратился в вывозной порт для развивавшейся немецкой промышленности, особенно Силезии и Саксонии. Все эго в большей или меньшей степени происходило за счет Нидерландов. Считают, что в 1750–1751 гг. из всего вывоза сахара и индиго из Бордо лишь одна четверть шла в Голландию, а три четверти — в Гамбург. В торговле сахаром Гамбург, куда ввозилось много сахара-сырца, перерабатывавшегося на многочисленных сахарных заводах в рафинад, сильно конкурировал с Амстердамом.

Независимо от конкуренции со стороны Гамбурга принято считать, что упадок голландской торговли начался еще с середины XVIII в. Это лишь частично обоснованное мнение (надежные статистические материалы за XVIII в., конечно, отсутствуют) [367]оказало влияние на утверждения, выдвигавшиеся в более позднее время, именно в XIX в., что упадок голландской торговли начался не в XVIII в., а даже раньше, после Вестфальского мира. Но мнение это следует считать ошибочным. Во всяком случае, имеющиеся данные о конвойном и лицентном налогах, которые дают самый надежный материал о ходе торговли, очень колеблются, хотя эти колебания большей частью объясняются военными событиями. Фактически эти налоги принесли всем адмиралтействам в 1628 г. 1 588772 гульд., а в 1781–1785 гг., т. е. в плохие годы, в среднем по 2 195 588 гульд. Один Амстердам получил в 1628 г. от этих налогов 808 721 гульд., а в 1654 г. — 1 103 426 гульд. В эти цифры не включены доходы от ост-индского импорта, которые были меньше, чем от европейского {1128} . В конце XVII в. поступления эти опять значительно увеличились. В 1699 г. в амстердамское адмиралтейство поступило конвойного и лицентного сбора 1 967 498 гульд. {1129} Поэтому не может быть и речи о сокращении торговли после Вестфальского мира. Если следует признать наличие упадка после Утрехтского мира (1713 г.), то он затронул более промышленность, чем торговлю; именно промышленность, которая благодаря иммигрантам получила было в конце XVII в. большой стимул, пришла в полный упадок. В торговле, несомненно, была потеряна инициатива; место торговли на собственный капитал стала все больше и больше занимать более удобная и менее рискованная комиссионная торговля {1130} . Много рынков вообще оказалось потерянными для Голландии. Но о размерах этого упадка в то время не отдавали себе ясного отчета.

Точные статистические данные о размерах голландской внешней торговли у нас отсутствуют как за XVII в., так и за XVIII в.

Оценка Петти, что около 1680 г. стоимость голландского вывоза выражалась в 12 млн. ф. ст., интересна лишь в том отношении, что английский вывоз достиг этой цифры лишь в 1740 г. {1131} . [368]Для конца XVIII в. стоимость ввоза и вывоза Нидерландов оценивалась в 260–300 млн. гульд., из коих на долю Европы приходилось 157 млн., на обе Индии — 58,5–67 млн., на заокеанскую торговлю — 65 млн. гульд. {1132} . Считали, что в конце XVIII в. на душу населения в Голландии приходилось 300 марок внешнеторгового оборота против 70 в Англии и 40 — во Франции {1133} .

Независимо от того, имел ли действительно место упадок, или нет, в стране во многих кругах готовы были считать его несомненным. Правда, не было недостатка в симптомах такого упадка. Для борьбы с ним молодой наследственный штатгальтер Вильгельм IV предложил в 1751 г. Генеральным штатам коренную реформу {1134} . [369]Эта реформа в первую очередь должна была заключаться в значительном снижении тяготевших над торговлей сборов (конвойного, лицентного, с ласта, весового и т. д.) и в превращении всей территории республики как бы в порто-франко. Предполагалось покончить с провинциализмом и партикуляризмом во имя общих интересов всей республики в целом. Снижение налогов на торговлю должно было коснуться всех иностранных товаров, погруженных на суда как в Нидерландах, так и за границей и там потреблявшихся. Это должно было усилить конкурентоспособность голландских купцов, торговавших этими товарами, снизить стоимость сырья для фабрик, мануфактур и ремесла и, наконец, увеличить конкурентоспособность по отношению к тем заграничным товарам, которые в Нидерландах лишь сортировались и обрабатывались. Снижение сборов распространялось также на товары на складах. С заграничных товаров, которые только потреблялись в стране, следовало, наоборот, взимать ввозные пошлины. Подлежали также обложению все предметы роскоши, однако, под условием соблюдения заключенных ранее договоров. Оставался открытым вопрос о том, следует ли допустить вообще свободный транзит товаров без пломбирования до последующего вывоза, или надо пойти только на снижение обложения всех товаров, в особенности же таких, которые являются определяющими для торговли и судоходства; или же все порты и вся территория республики должны представить собой один свободный порт, причем сбор с ласта должен был увеличиться настолько, чтобы можно было обеспечить доходы коллегий адмиралтейств, понизившиеся с отменой конвойного и лицентного сборов. При установлении такого порто-франко проект реформы предусматривал разделение всех товаров на разные группы, причем некоторые группы должны были пользоваться полным правом порто-франко, с других же предполагалось взимать некоторые ввозные пошлины, но в случае вывоза этих видов товаров сборы с них подлежали возврату. Предложенная система предусматривала три группы товаров {1135} : 1) товары, совершенно освобожденные от обложения, 2) товары, с которых будут взиматься ввозные пошлины, и 3) товары, запрещенные для ввоза и вывоза. К первой группе принадлежали все необходимое сырье, колониальные товары и предметы потребления; ко второй — многочисленные продовольственные продукты (картофель, овощи, каштаны, апельсины, английская сельдь, заграничное коровье масло, зерно, камни, бумага, уксус, соль). К третьей группе товаров, запрещенных к ввозу: мука, сухари, красильное дерево, мясо от скота, забитого за границей, окрашенные ткани, одеяла и другие товары; запрещенных к вывозу: бочки для сельдей, обручи, тряпье для производства бумаги, рыболовные сети, оборудование для китобойного промысла. Из перечня второй и третьей групп товаров можно усмотреть явно протекционистский характер системы: она преследовала покровительство промышленности, рыболовству и сельскому хозяйству. Для проведения в жизнь этой системы и для борьбы с практиковавшейся до того контрабандой, которую поощряли снисходительные предписания 1725 г., предусматривались строгие контрольные мероприятия {1136} . Для осуществления этого коллегии адмиралтейств и чиновники должны были быть наделены большими полномочиями. От всего этого плана ожидали значительного увеличения торговли и судоходства, в особенности восстановления частично утраченной торговли с Севером, Испанией, Португалией и Италией и увеличения оборотов со всеми ходкими товарами, а также с такими, которые можно было дешевле достать в других местах.