Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Неизвестно, знала ли Лукреция о печальных и страшных подробностях смерти отца и его похорон. Ходили слухи об отравлении. Некоторые утверждали даже, будто на обеде 5 августа Борджиа по ошибке отравили друг друга. На тот обед их пригласил друг, Адриано да Корнето, недавно назначенный кардиналом. Чезаре и Александр, по слухам, вознамерились отравить хозяина и завладеть его имуществом, однако произошла путаница с бокалами вина, и они, мол, выпили яд, предназначавшийся для их жертвы. Разговоры эти иллюстрируют страшную атмосферу, окружавшую Борджиа, если люди верили в такой фарсовый сценарий. Франческо Пэнзага, находившийся в то время на острове Фарнезе, послал Изабелле отчет о смерти Александра, к которому присовокупил рассказ, согласно которому покойный понтифик, словно Фауст, заключил договор с дьяволом:

Когда он [Александр] заболел, то стал говорить странные слова. Тот, кто не знал, что у него на уме. решил, что понтифик бредит, хотя на самом деле был он в полном сознании. Слова, что он произнес, были такие: «Иду, иду, только погоди еще немного». Те же, кто знал секрет, рассказывают, будто на конклаве, собранном после смерти Иннокентия, Александр заключил договор с дьяволом и продал ему свою душу за папство. В числе пунктов этого соглашения был один, согласно которому ему дозволялось занимать папский престол двенадцать лет [в действительности одиннадцать], так это и произошло с добавкой четырех дней. Уверяли также, будто бы за минуту до смерти у изголовья его появилось семь бесов. Как только он умер, тело его начало разлагаться, а на губах появилась пена… Тело раздулось настолько, что утратило человеческую форму. В ширину оно стало таким же, как и в длину. К могиле его потащили без всяких церемоний: носильщик привязал к ноге его веревку, да так и поволок к месту, где его должны были похоронить, ибо все отказались к нему притрагиваться. Погребение было таким жалким, что похороны карлицы в Мантуе были по сравнению с этими на редкость пышными. Каждый день в отношении него сочиняют скандальные эпиграммы.

То, что образованный человек, аристократ, такой как маркиз Мантуи, способен был поверить россказням о договоре с дьяволом, показывает, что блестящая, но тонкая поверхность классического Ренессанса едва скрывала средневековые суеверия. Мрачные факты погребения были до некоторой степени подтверждены Бурхардом: он отвечал за организацию этой церемонии. Как только больному, но находившемуся в сознании Чезаре, лежавшему в комнате над покоями понтифика, сообщили о смерти отца, он тут же послал Микелотто с отрядом вооруженных людей в папские апартаменты и приказал вынести оттуда серебро, драгоценности и наличные деньги. Стоимость этого добра оценили в 300 тысяч дукатов (в спешке они пропустили еще один тайник, хотя и того, что им удалось найти, было достаточно для того, чтобы обеспечить ближайшее будущее Чезаре). Папские слуги обшарили затем комнаты и шкафы и вытащили все. оставив лишь папский трон, несколько подушек и балдахины. В четыре часа пополудни открыли двери и объявили о смерти папы. Бурхард, явившись, чтобы позаботиться об усопшем, обнаружил дворец более или менее пустым. Ни одного кардинала ему не встретилось. Он приказал облачить усопшего в красную парчу и накрыть красивым покрывалом. Тело положили на стол в зале Паппагалло, бывшем свидетелем столь многих празднеств Борджиа. Подле стола горели две свечи, но дежурства возле покойного никто не нес. На следующий день похоронные дроги миновали кучку нищих у базилики Святого Петра, вспыхнула драка: это охранники пытались отнять дорогие восковые свечи у сопровождавших тело монахов. В потасовке о теле понтифика все забыли. Бурхард с помощью нескольких человек оттащил дроги в пределы алтаря и запер решетку из опасения, что враги Александра могут осквернить тело.

На следующий день, по свидетельству Гонзага, под влиянием жаркой погоды тело начало разлагаться. Бурхард наблюдал ужасное зрелище: «Его лицо сделалось темно-багровым, покрылось черными пятнами. Нос распух, рот раздулся, так как язык стал вдвое толще, а губы заняли все свободное пространство. Такого устрашающего лица я еще не видел и свидетельств о том, что когда-нибудь такое бывало, нигде не встречал…» Во время похорон обнаружилось, что гроб слишком короток и слишком узок. Шестеро носильщиков, отпуская богохульные шутки о покойном папе и ужасной его наружности, «завернули тело в старый ковер и кулаками затолкали его в гроб. При этом не было зажжено восковых свечей, не было рядом ни священников, ни других людей».

По свидетельству Бембо, Лукреция не могла позволить себе на людях долго выказывать горе. Как истинная Борджиа, она отличалась жизнеспособностью, а потому поняла, что нужно действовать быстро, спасать то, что оставалось от власти семьи, то есть Чезаре. Несмотря на слабость после перенесенной болезни, Чезаре разыграл карты со свойственным ему мастерством и шулерским талантом. С точки зрения денег и военной силы он до сих пор занимал в Италии главную позицию, а потому от него зависело, куда качнется страна — в сторону Франции или Испании. Большая часть Романьи стояла за него. Столь же важной была уверенность французов и испанцев в том, что Чезаре с подвластными ему кардиналами повлияет на выбор следующего папы. И что бы там ни думал про себя Эрколе д'Эсте, он опасался больше всего того, что учудит старый его враг Венеция, если власть Чезаре над Романьей вдруг ослабеет. Сначала Чезаре заключил соглашение с Просперо Колонной и испанской стороной, а потом перехитрил их, вступив в новое соглашение с французами, после чего двинулся к Непи. 5 сентября французы направили в Романью письма в его пользу: мол, герцог Валентинуа «жив, здоров и является другом короля Франции». Событие это положило конец поднимавшейся к нему в Рома-нье вражде. На тот момент Гвидобальдо вернулся в Урби-но, Хуан Паоло Бальони — в Перуджу, а уцелевший Вителли — в Читта-дель-Кастелло. 1 сентября Венеция заняла Порто-Чезантико [42] Порто-Чезантико — гавань на месте разрушенной крепости Кастель Болоньезе, лучшая на всем западном берегу Адриатического моря. По замыслу Леонардо да Винчи соединена каналом с Чезеной. . 3-го числа Джованни Сфорца отправили обратно в Пезаро, а 6 сентября в Малатесту уехал Пандольфо. Попытки завоевать Чезену, Имолу и Фа-энцу провалились, венецианцы отступили, и осторожный Эрколе написал Чезаре письмо, в котором поздравил его с выздоровлением и похвалил за то, что тот повернулся в сторону Франции.

Лукреция действовала решительно: надо было помочь брату. 27 сентября Санудо доложил, что в Ферраре она сформировала отряды, заплатив по 20 дукатов каждому из двадцати бомбардиров. Согласно свидетельству от 7 октября, на помощь брату Лукреция послала в Фаэнцу и Форли 50 кавалеристов. 20 октября новое сообщение: из Феррары в Чезену выступил отряд, насчитывающий 150 германцев. Большая часть военнослужащих направлена была герцогом Феррары на деньги Лукреции.