Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Лукреция хотела задержать гонца, чтобы успеть написать ответ собственноручно, однако роды слишком ее ослабили. Она утверждала, что примирение с Альфонсо стало бы хорошим поводом для его приезда в Феррару и что до своего отъезда Альфонсо будто бы сказал, что ждет такого шага со стороны Гонзага. О своих чувствах она не могла заявить яснее: «[Она] говорит, что вы должны сделать это [примириться), потому что тогда Вы сможете свободно к ней приезжать». Противоречивые чувства обуревали Лукрецию: в одну минуту она хотела поторопить Строцци в дорогу, а в следующую — просить, чтобы он задержался и составил ей компанию. «В любом случае напишите ей, чтобы она не подумала, что Вы к ней охладели», — внушал Строцци маркизу. Это было последнее дошедшее до нас письмо Строцци… Отреагировал ли на него Гонзага, неизвестно. Впрочем, используя болезнь как предлог, он оставался в Мантуе, должно быть, все еще остерегался Эсте. Альфонсо в городе не было, зато Ипполито, враждебный и безжалостный, не трогался с места. Он часто навещал Лукрецию. Альфонсо, впрочем, вернулся из Франции на удивление быстро. 13 мая он поспешил к Лукреции и ребенку.

Насилие было не редким явлением в жизни Лукреции. Даже когда она радовалась новорожденному сыну и наследнику рода, исполнив долг герцогини Феррары и сразу упрочив свое положение, убийство двух близких людей напомнило ей о жизни ее в Риме. 5 июня она написала Франческо Гонзага: «В ночь на воскресенье был убит дон Мартино, испанец, капеллан покойного герцога, моего брата. Он был у меня в услужении, и некий ревнивый мавр предательски нанес ему смертельные раны в голову и лицо…» Податель сего письма опишет внешность убийцы, и если такой человек окажется на территории Мантуи, то, просила она, в соответствии с соглашением, которое Гонзага заключил с Альфонсо, пусть его арестуют и передадут ей как «убийцу и предателя». Молодой священник, по свидетельству Проспери, помог бежать из заточения герцогу Валентинуа. Отобедав у Лукреции, он направлялся в свой дом, поблизости от монастыря Сан Паоло, когда на него напали. Убийцу так и не нашли.

В ту же ночь, с 5 на 6 июня, спустя три недели после возвращения Альфонсо. было совершено еще более злодейское преступление. Утром 6 июня посреди дороги неподалеку от церкви Святого Франциска обнаружили тело Эрколе Строцци. У него были вырваны волосы и нанесено двадцать два ножевых ранения, рядом валялась трость покойного. На убитом были шпоры, по-видимому, он ехал на муле и спешился, чтобы подышать свежим воздухом, когда из засады на него напали неизвестные люди. Несмотря на ужасные раны, крови на земле не было. Скорее всего, убили его в другом месте, а тело бросили возле церкви. Это был акт устрашения. В свое время Чезаре Борджиа мог бы устроить нечто подобное, не задумываясь, однако, зачем понадобилось это сейчас, и кто это сделал.

Прошла неделя, но Проспери пребывал в полном неведении относительно убийц Эрколе Строцци. Вдова Строцци, Барбара Торелли, была до него вдовой Эрколе Сайте Бентивольо, с которым очень не ладила. Назывались разные имена, в том числе и родственников Бентивольо, однако вряд ли в то время они могли совершить это преступление. Среди подозреваемых был муж Анджелы Борджиа, Алессандро Пио Сассуоло, а поводом назвать его послужило лишь то, что его темпераментная мать происходила из рода Бентивольо. Косились даже на брата Джованни Сфорца, Галеаццо, женившегося на одной из дочерей Барбары. Он поссорился с тещей из-за собственности жены в Болонье. «Смерть синьора Эрколе Строцци обсуждают все кому не лень. Указывают одни — в одну, другие — в другую сторону, но из страха никто не решается высказать жуткое обвинение», — писал Проспери.

Братья Эрколе, Лоренцо и Гвидо Строцци (первый из них женился на другой дочери Барбары. Костанце), от имени Барбары объявили о его смерти Франческо Гонзага и предложили маркизу устроить вендетту против убийц такого верного друга, каким был для него Эрколе. Барбара, недавно оправившаяся от родов (от убитого Эрколе у нее родилась дочь), также смотрела на Гонзага как на защитника. Гонзага пообещал стать крестным отцом ребенка Барбары и осторожно попросил Тебальдео разобраться со смертью Эрколе. Любопытно, что Строцци не обратился к герцогу Феррары, которому бы в подобных обстоятельствах надлежало начать расследование смерти человека, бывшего судьей и старшим управляющим, особо приближенным к Лукреции, к тому же известным поэтом и литератором. Хода делу дано не было, как не последовало ничего и за смертями Хуана Гандийского и Бисельи. Биограф Эрколе Строцци, Мария Виртц, цитирует письмо, написанное через двадцать четыре дня после убийства. Написал его некий Джироламо Комаччо, и адресовано это послание Ипполито д'Эсте. В нем он назвал зачинщиком преступления Мазино дель Форно. У Форно вошло в привычку хватать своих жертв за волосы. На это обратили внимание во время ареста камерария Ипполито, Честателло. Мазино дель Форно был одним из самых преданных и в то же время безжалостных приспешников старших братьев Эсте. Так что если считать автором преступления его, то действовал он по их указке, потому и убийцу не нашли. Два года спустя, в июне 1510 года, Юлий II открыто обвинил в преступлении посла Альфонсо, Карло Руини. Юлий II был человеком взрывного темперамента, на тот момент враждебно настроенным к Альфонсо, при этом исключительно хорошо информированным, и только папа мог выдвинуть такое обвинение, не опасаясь последствий.

Мария Виртц считает, что именно Альфонсо приказал убить Эрколе Строцци и сделал он это из ревности, потому что сам был влюблен в Барбару. С тех пор как поэт женился, прошло тринадцать дней, и факт этот имеет значение. Однако уже за год до этого, 16 сентября, Проспери сообщил, что Эрколе женился на Барбаре Торелли. Сам Строцци написал об этом браке Гонзага в письме от 23 сентября, причем в послании этом нет и намека на романтизм. Похоже, что Виртц и большинство других историков этого не знают, а ведь в таком случае теория о ревности Альфонсо в связи с браком Строцци и Барбары тут же рассыпается. Ревность у Альфонсо, возможно, и была, но Барбара Торелли тут ни при чем, скорее все дело в Лукреции. Альфонсо никогда не любил Эрколе Строцци, и отказал ему от места, как только у него появилась такая возможность. Однако главная причина неприязни вызвана была тем, что Строцци являлся посредником в романе Лукреции и Гонзага. Вероятно, убийство это было предупреждающим сигналом для Франческо. Сдержанный и скрытный Альфонсо не подавал виду, что знает о переписке жены с шурином, однако невозможно поверить в то, что об этом не пронюхали шпионы Ипполито. Знала ли об этом Изабелла, подозревала ли? Вполне возможно. В те времена Феррара по ночам была так же опасна, как любой другой итальянский город, однако не верится, что такое жестокое убийство совершил обыкновенный преступник, тем более что тело демонстративно выбросили на центральную улицу города. Если бы это было обыкновенное преступление, Эсте возбудили бы уголовное дело. Они этого делать не стали. Могли они также сделать так, чтобы Строцци просто исчез. Жестокий характер преступления и причастность к нему Мазино дель Форно прямо указывают на Ипполито и Альфонсо. которые не только были враждебно настроены к Франческо Гонзага, но и ревниво относились к чести Эсте: они не могли потерпеть, чтобы имя жены Альфонсо, матери наследника Эсте. и имя их сестры Изабеллы было задето.