Сара Брэдфорд - Лукреция Борджиа

Работы продолжались и в отсутствие Альфонсо. В ту зиму герцог был при французском дворе: «Построили мостик, или, как говорят у нас, pezolo. Он соединяет помещение, в котором в жаркую погоду герцогиня дает аудиенции, с апартаментами дочерей господина Аннибала [Бентивольо). Ранее эти апартаменты занимал синьор Никколо Корреджо, а до него — герцог Борсо. Мост этот сделан для того, чтобы удобнее попадать в комнаты герцогини. Закончили балкон при герцогских покоях, оттуда можно видеть овощной рынок».

У Альфонсо обнаружилась неизвестное ранее пристрастие и проявился вкус к внутренней отделке помещений. Его племянник, сын Изабеллы, Федерико, посетив Феррару в июне 1517 года, жил в комнатах, где работы были уже завершены. Они произвели на него большое впечатление. Мраморную студию он назвал «самым красивым помещением, отделанным карарским мрамором и украшенным настенными панелями с барельефами и лиственным орнаментом. Он упомянул вазы и скульптуры, современные и античные, изготовленные из мрамора и металла…» Костабили сказал Федерико, что Рафаэль подыскивал для Альфонсо произведения античного искусства в Риме. Альфонсо нанимал самых знаменитых художников своего времени. 19 февраля 1518 года Тициан прислал ему рисунки для двух балконов. На протяжении всего этого года продолжались работы над оформлением новых комнат, настилали мраморные полы, отделывали карнизы, фризы, строили камины, стеклили окна, золотили потолки и красили фасады.

В феврале 1513 года Марио Эквикола написал Изабелле, что Альфонсо «думает только о покупке картин и антиков». Главным его намерением стало приобретение для camerino серии картин работы великих мастеров на классические сюжеты. Прибыв в 1513 году в Рим на коронацию Льва X, он предпринял безуспешную попытку привлечь Микеланджело. Осуществление мечты началось с картины Джованни Беллини «Пир богов», законченной в 1514 году, и продолжилось тремя величайшими полотнами Тициана — «Триумф Венеры», «Вакхи Ариадна» и «Праздник на Андросе» («Вакханалия»). Для этой же комнаты он заказал у Доссо Досси фриз и полотно.

Об участии Лукреции в работах по переоформлению замка и палаццо Корте информации почти нет. Известно, что ее первым значительным приобретением стала серия из восьми полотен на исторические сюжеты, выполненных темперой. Предназначались они для сводчатых потолков ее комнат в башне Маркезана и были закончены в 1506 году. Ее возросшая религиозность нашла отражение и в выборе сюжетов картин. В то время как муж интересовался картинами только классического направления, Лукреция приобрела у фра Бартоломео, который останавливался в Ферраре в начале 1516 года, «Голову Спасителя».

Забота Лукреции о духовной жизни подданных заставила ее принять сторону своего духовника, фра Томазо, выступившего против неподобающего поведения доминиканских монахов Феррары. В присутствии Альфонсо знатных горожан и викария ордена монахов предупредили, что если кто-то из братьев продолжит бесчинства, то в течение трех дней он покинет город. Другие монахи испугались, что и с ними поступят подобным образом. «Дай-то, Господи, чтобы все священнослужители и обычные христиане возродились духовно», — написал Проспери. Осенью 1517 года Изабелла приезжала в Феррару. Благодаря ее ходатайству Лукреция добилась от кардинала Гонзага согласия на то, чтобы фра Томазо во время поста выступал в Мантуе с проповедями.

Взаимоотношения между Лукрецией и Изабеллой стали более дружескими, хотя соперничать они так и не перестали. Однако после разрыва с мужем положение Изабеллы несколько пошатнулось, а у Лукреции упрочилось. Испытывая унижение. Изабелла обращалась к Лукреции, чтобы получить необходимое от Франческо. Сейчас на маркиза все большее влияние оказывал враг Изабеллы, Толомео Спаньоле. Однажды Изабелла обратилась к Лукреции с тем, чтобы Франческо помиловал осужденного человека. Лукреция ответила, что у нее никогда не было желания вмешиваться в дела правосудия. Она не склонна обходить закон, используя для этого Франческо, и напрасно Изабелла составила себе о ней такое представление. Тем не менее она постарается сделать все, что в ее власти. Лукреция прочитала петицию, составленную Изабеллой в защиту «приговоренного к смерти бедняги» («quel poveretto condunnato a morte») и написала прочувствованное письмо Франческо: ее искренне тронула судьба осужденного. Она даже обратилась к «достопочтенному господину Эрколе», попросила, чтобы и он написал, а тем временем подготовила еще письмо и направила его синьору Толомео. «Ваше Сиятельство, не можете себе представить, какое удовольствие я испытываю, когда делаю то, от чего сама не имею никакой выгоды», — написала она Изабелле. Написала она и Гонзага, и Толомео, просила снисхождения к бедняге, некоему Габриелю Комачо, осужденному на смерть за убийство коннетабля. Толомео она просила, чтобы он привлек к этому делу внимание Гонзага, а обращаясь к Франческо. страстно молила его о помиловании. Комачо был выходцем «из хорошей семьи, все знали его как человека, ни разу не совершившего никакого правонарушения, убийство было ненамеренным, произошло оно в драке, на которую осужденного спровоцировали». Изабелла, похоже, выказывала сильное недовольства, на что Лукреция ответила с некоторой жестокостью: «Ваше Сиятельство можете быть уверены, что когда Вы просите меня о том. чего я не могу сделать, то очень об этом сожалею. И если бы я написала достопочтенному господину маркизу ради себя самой, то не нашла бы для этого более теплых и убедительных слов, чем я сделала это ради Габриеля Комачо. Чтобы убедить в этом Ваше Сиятельство, вкладываю в конверт письма, которые получила, и такого ответа я никак не желала…»

Перейдя к более приятной теме, Лукреция поблагодарила ее за рецепт настойки (el Juleppo), который Изабелла прислала ей в надежде, что она укрепит здоровье герцогини Феррары. Лукреция чувствовала себя неважно, с тех пор как Изабелла уехала, но была уверена, что Juleppo поможет ей, «потому что настойку прислали Вы, любящая меня как сестру. Я скоро ею воспользуюсь, как только погода станет немного прохладнее». Она не знала, что с ней не так. но шутила: должно быть, как поет «Катерина (одна из ее певиц), “такова воля судьбы”». За последние несколько лет Проспери все чаще ссылается на плохое здоровье Лукреции. 4 марта он написал, что Альфонсо, охотившийся с соколами в Барко и собиравшийся идти на волка, отложил свои планы из-за слабого здоровья Лукреции. Она даже вынуждена была нарушить пост.

Тем не менее пять дней спустя герцогиня вновь появляется в обществе. 14 марта Лукреция послала в Неаполь гонца. Проспери предположил, что целью были переговоры относительно «ее брата, дона Джованни», хотя более вероятно, что речь шла о Родриго Бисельи. Джованни Борджиа, как и Родриго Бисельи, находился под опекой кардинала Козенца, а в ноябре 1501 года вторым его опекуном стал Ипполито д'Эсте (сделано это было, вероятно, в преддверии бракосочетания Лукреции с Альфонсо). В душе Джованни так и остался испанцем и подписывался: «Дон Хуан де Борджиа». Письмо его к Альфонсо с соболезнованиями по случаю смерти Лукреции написано не по-итальянски, а на кастильском наречии, корявым детским почерком. Альфонсо с трудом переносил этого члена семьи Лукреции. Зато ему нравился сын Чезаре, Джироламо, он взял его к себе, после того как Альберто Пио уехал из Карпи в Рим. Джованни Борджиа правильнее было бы назвать обузой. Он вернулся в Феррару, потому что в мае кто-то из его слуг убил человека, нанятого в услужение к сыновьям герцога. Возмущенный «жестоким и вызывающим случаем», затрагивающим его семью, Альфонсо вознамерился арестовать его и предал пыткам других слуг Джованни, заподозренных в том, что они способствовали побегу обвиняемого. В июне Проспери доложил, что Лукреция тоже разгневана: «Альберто Петрато, слугу госпожи герцогини, посадили в тюрьму за то, что он помог скрыться слугам дона Джованни [Борджиа], убившим на площади человека, нанятого в услужение сыновьям герцога. Похоже, Ее Светлость до сих пор на него очень сердита». Тем не менее Лукреция, со свойственным ей милосердием, позднее освободила заключенного. Джованни Борджиа уехал в Рим, не дождавшись возвращения герцога из Венеции, «все решили, что сделал он это, оттого что герцог более к нему не расположен». Он оставался в Риме до начала сентября. Проспери сообщает, что в это время король Франции выделил ему субсидию и готов взять его к себе придворным. Когда Альфонсо приехал к королю, Джованни был для него источником постоянного раздражения, и только глубокая привязанность к Лукреции заставила его хлопотать за недостойного юнца. Александр Борджиа, его отец, назначил его, еще младенца, герцогом Камерино, и среди бумаг Лукреции имелось несколько документов, доказывающих это, но с падением Борджиа семья Варано, свойственники Эсте, быстро вернули себе эту собственность.