Леонид Млечин - Кому Гамсун отдал свою Нобелевскую медаль

Он не был ни трусом, ни приспособленцем. Его последняя хвалебная статья о национал-социализме и Гитлере была опубликована 7 мая 1945 года — это был некролог фюреру: «Мы, его верные сторонники, склоняем теперь свои головы перед лицом его смерти». Но Гамсун не был и слепым фанатиком.

В 1934 году, через год после прихода нацистов к власти в Германии, он публично их поддержал. Его жена Марие и сын Торе вступили в Национальное собрание — партию, которую возглавлял Квислинг. Другой сын — Арилд — вступил в войска СС и сражался на Восточном фронте. Когда в апреле 1940 года немецкий экспедиционный корпус вошёл в Норвегию, Гамсун увидел в этом шанс для его родины «занять подобающее ей место в великогерманском мировом сообществе, которое сейчас создаётся». И Кнут Гамсун потребовал от своих соотечественников не сопротивляться немецким оккупантам.

Что толкнуло к нацистам Гамсуна, который не был ни сторонником тоталитарного государства, ни поклонником социалистических идей? Упрямый, ироничный индивидуалист, что общего он мог иметь с этими партийными чинушами, которые даже в туалет хотели бы ходить строем?

Старый писатель увидел в нацистах силу, противостоящую движению цивилизации, наступлению городов и рационализму капиталистического общества. Ненависть к асфальту, машинам, разрушению патриархального быта заставила Гамсуна, привязанного к земле, возненавидеть Америку и Англию, которые в его представлении олицетворяли эту городскую цивилизацию. Его давняя любовь к старой Германии, мысль о единстве судеб северных народов умножились на уверенность в том, что только национал-социализм способен противостоять разрушению привычной жизни.

Видимо, существует общее объяснение и для Гамсуна, и для других писателей, проникающихся симпатией к национал-социализму, скажем, для некоторых русских писателей. Различие состоит в том, что Гамсун не опускался до антисемитизма и не разделял уверенности этих писателей в превосходстве народного природного начала над свободной личностью. Но их роднит ненависть к городам, к современной культуре, к преобразованию деревенской жизни, к совершенно новому строю отношений между людьми.

Не стоит забывать и о том, что, когда нацисты пришли к власти, Гамсуну было за семьдесят. Он жил уединённо в своей усадьбе. Возраст и глухота постепенно отдаляли его от окружающего мира.

В февральской книжке «Иностранной литературы» опубликованы странички из последней книги Гамсуна «На заросших тропинках» — лирический дневник, который писатель вёл с мая 1945 года. Гамсун описывает свой первый допрос:

«А как я отношусь к злодеяниям немцев в Норвегии, о которых теперь стало известно?

Поскольку начальник полиции запретил мне читать газеты, я ничего об этом не знаю.

Вы не знали об убийствах, терроре, пытках?

Нет. До меня доходили смутные слухи перед моим арестом».

И это говорил Гамсун, который за два года до этого просил Гитлера прекратить расстрелы в Норвегии и убрать рейхскомиссара Тербовена!

Всё-таки в 1945 году ему было уже 86 лет. Дневниковая проза так же кристально чиста, как его ранние романы. Но чувствуется, что живой и понятной для него осталась только природа, весь остальной мир, включая людей, стал чужим и чуждым. Он перестал понимать этот мир, который полвека назад легко и свободно поддавался его анализу.