Александр Таланов - Братья Дуровы

На листе бумаги появились скачущая лошадь и всадник в жокейской шапочке. Линии удивительно лаконичны. Моментальный рисунок полон движения.

Зрители аплодируют. А на мольберте уже новый чистый лист.

Оркестр играет галоп. Можно только поражаться, как рука с угольком поспевает скользить по бумаге в такт быстрой музыке. И как разборчиво доносит художник слова куплета:

И опять после паузы, звучит последнее слово:

Еще не утих восторг зрителей, а на мольберте опять чистый лист. Рисуя, художник читает:

Дуров срывает лист и, держа его на вытянутых руках перед собой, широко улыбаясь, обходит зрителей. Передает рисунок стоящим в задних рядах, откуда тянутся просящие руки: «Сюда, сюда!» Возня, шум, короткая свалка прекращаются, лишь когда он вновь у мольберта.

Последний рисунок и стишок имеют наибольший успех:

Ох, уж этот неизменно любимый персонаж невзыскательной публики!

По десяти и более раз в день так трудился балаганщик Владимир Дуров. А сколько раз выходил на балкон в обличье клоуна, чтобы посмешить публику и пригласить ее в «театр». Балаганные артисты всегда называли свое заведение театром. Необычайная сила духа требовалась, чтобы выдержать это испытание.

Велики просторы российские. Где только не кочевали балаганы, в которых подвизался художник-моменталист Владимир Дуров! Дороги его проходили и через степную Малороссию, и знойный Туркестан, и приволжские города. Случалось, пути перекрещивались с тем или иным цирком.

Однажды, проездом в Астрахани, Дуров уговорил директора цирка Безано посмотреть его номер. Безано понравилась работа художника-моменталиста, он взял его в свою труппу, предложив исполнять так же обязанности клоуна и дрессировщика. В то время никто в цирке не ограничивался одним номером.

Огромное счастье охватило Владимира Дурова, когда после дощатого помоста балагана ему довелось наконец ступить на опилки настоящей арены. С увлечением он рисовал свои моментальные карикатуры, исполнял комические куплеты, смешил забавными сценками. Но наибольшего успеха достиг он в дрессировке животных и птиц.

Впервые на арене благодаря ему появились дрессированные пеликаны. Кстати, тут не обошлось без непредвиденных трудностей, преодоление которых подтвердило удивительное терпение и настойчивость молодого дрессировщика.

Пеликан был не склонен выполнять замысловатые номера перед публикой. Да и у самого Владимира Дурова еще не было опыта в обучении всяким трюкам этой величавой птицы. Немало труда положил он, прежде чем подготовил выступление первого артиста-пеликана. И вдруг, как раз накануне премьеры, из-за небрежности служителя, забывшего закрыть клетку, крылатый артист… улетел.

Велико было огорчение дрессировщика, все же он не опустил рук и вновь взялся за дело. И даже принялся обучать сразу двух пеликанов. В основу занятий положил их природное умение ловко раздвигать камешки в поисках пищи. Это навело Дурова на мысль приучить птицу перелистывать страницы книги.

«Книгу», состоявшую из тонких листов фанеры, с пресерьезным видом «читал» солидный пеликан, он старательно переворачивал ее страницы, между которыми была спрятана вкусная приманка — рыба. Другая птица научилась танцевать вальс, грациозно покачиваясь на своих перепончатых лапах; она выступала также как «дирижер» оркестра и тогда так размахивала громадными крыльями, что подымала ветер, шевеливший перья на шляпах зрительниц.

Номера эти неизменно пользовались успехом и создали Владимиру Дурову репутацию умелого, изобретательного дрессировщика. И хотя громкой славы он тогда еще не достиг, но уже сделал первые шаги по тернистому пути к ней.

Если не грешишь против разума, нельзя вообще ни к чему прийти.

В доме гофмейстера Демидова в Новом переулке у Синего моста начало выступать «Общество скакунов и берейторов под управлением знаменитого берейтора Швеции Антона Финарди». Сообщение об этом прозвучало в великосветских кругах столицы как сенсация.

После недавних побед над полчищами Наполеона и триумфального вступления русских войск в Париж, Россия стала центром внимания всей Европы. С того времени, как Петр Первый «прорубил окно в Европу», пожалуй, еще не было такого притока иностранцев в страну, манившую своим гостеприимством и особенно возможностью заработать.

Шведский берейтор, с итальянской фамилией Финарди, успешно развил свою деятельность в столице Российской империи. Вскоре примеру его последовали немцы Леман и Роббе, открывшие свой манеж в помещении графини Завадовской на Мойке.

Иностранные наездники и наездницы демонстрировали свое искусство перед петербургской публикой, получившей возможность ознакомиться с высшей школой верховой езды и конной акробатикой. Это заметно способствовало развитию конного спорта. Однако оба манежа еще нельзя было назвать цирками.

Правда, и прежде в Петербурге гастролировали иностранные цирки, но впервые постоянная труппа обосновалась здесь в 1824 году, когда француз Жак Турниер и его коллеги, до того странствовавшие по Италии, Испании, Франции и Германии, разместились в манеже купца Козулина на Большой Морской улице. Представления шли с неизменным успехом почти целый год. Только когда из-за траура по Александру I всякие зрелища были надолго запрещены, Турниер со своей труппой уехал за границу.

Однако по прошествии двух лет он вернулся в Россию. Вначале его цирк гастролировал в Москве в манеже Пашкова на Моховой улице, а потом перебрался в Петербург на Дворцовую площадь.

Турниер договорился с властями о постройке постоянного здания. Этому делу придавалось настолько большое значение, что генерал-губернатор получил высочайший указ «о построении в здешней столице цирка для публичных искусственных иностранца Турниера представлений».

Уже через полгода строительство здания было закончено. В декабре 1827 года первый в России стационарный цирк был торжественно открыт. Через короткое время придворное ведомство выкупило его у владельца.

Весной 1843 года афиши известили о прибытии в столицу цирка Луи Сулье, «шталмейстера турецкого султана». В его многочисленной труппе были артисты разных жанров, исполнявшие сложные номера.

Затем жители Петербурга увидели еще более интересные представления труппы Александра Гверры. Предприимчивый итальянец на площади Большого театра соорудил деревянное удобное здание, в котором разместил свой Олимпийский цирк.