Юрий Мухин - Как не надо делать революцию

Так надо поступать и революционерам — во имя будущего нельзя подталкивать падающих, хотя нельзя их и искусственно вскармливать, — если эта идеология безнадежна, то она сама останется без последователей, если же в ней что-то есть, что дает ей жизнь, то пусть живет, авось пригодится.

Значит ли это, что противникам нужно забыть старое?

Нет! Мы находимся в сфере действия русской поговорки: «Кто старое помянет, тому глаз — вон, а кто забудет, тому — оба!».

В связи со сказанным выше, надо ли отказаться от войны, хотя бы гражданской? Ни в коем случае! Это не по-мужски. Война — да, война это последний довод, но это довод. И как только ты от этого довода отказываешься, так сразу находится мерзавец, который, угрожая тебе войной, тут же залезет к тебе на шею. А если твой оппонент знает, что ты готов применить в споре все доводы до последнего, то он становиться покладистее в совместных поисках приемлемого решения, да и ты, зная решимость оппонента, не с ума же сошел? Речь идет о том, чтобы вместе искать наилучшие пути развития общества, а не о том, чтобы терпеть кого-то на своей шее.

Повторю, это не пресловутая толерантность, это не сопливый гуманизм — это здравый смысл Природы.

При сегодняшнем уровне образования уже надо напоминать даже революционерам, что в далеком 1917 году были две последовавшие одна за другой революции — Февральская и Октябрьская. В Февральской, как бы, победил заказчик и те, кого мы сегодня зовем либералами, в Октябрьской победили большевики, причем, они победили и заказчика. Мало этого, победили большевики в первую очередь потому, что максимально придерживались законности.

Понимаю, что совмещение революционера с законностью выглядит довольно странно, между тем, повторю, большевики победили именно благодаря законности своих действий.

Очевидец октябрьской революции Джон Рид подчеркивал: восставшие в октябре 17-го революционеры и поддержавшие их народные массы очень боялись расплаты за то, что они делают. Это не мудрено. Это же с твоей, революционера, точки зрения, революция это благо, а с другой точки зрения это бунт, да еще и во время войны. И возникает вопрос: почему восставшие боялись наказания, но, тем не менее, слушали не Временное правительство, а большевиков?

Да, каждый участник восстания этот страх испытывал, но погасило этот страх сознание того, что то, что восставшие делали, было ЗАКОННО! Это очень тонкая мысль и до сегодняшних революционеров она не доходит.

Да, этот вывод с первого взгляда может удивить — какое там юридическое образование имели эти восставшие, чтобы говорить о законности? Да, никакого, но это им и помогало! Поскольку юристы цепляются за букву закона, а есть еще и дух законов, есть их принципы. А эти принципы говорят вещи, понятные каждому человеку, — в революционных изменениях ты прав, если проводить эти изменения тебе поручил народ. Не ты по своей мудрой инициативе действуешь во благо народа, а народ тебе это поручил. Почему так? Потому, что поручив тебе это, народ возьмет на себя ответственность за то, что ты делаешь. В противном случае, если ты, революционер, проиграешь, то народ тут же плюнет на твою могилу со словами: «А мне это и не надо было!».

Так вот, 25 октября 1917 года большевики стали действующим от имени всего народа ЗАКОННЫМ правительством России, а Временное правительство стало полностью незаконным! И именно поэтому восставшие слушались большевиков, а морковки мира и земли — это было восставшим в виде премии, в виде награды за то, что они поступают ПО ЗАКОНУ. Как это? — удивятся многие.

Об этом стоит подробнее, и начинать нужно с помянутой Февральской 1917 года революции.

Итак, в феврале 1917 года был свергнут царь Николай II — безвольный и трусливый социопат на троне. Кем он был свергнут? В последующем считалось, что царя свергла буржуазия (так Карл Маркс предсказал и научил), но никто не задается вопросом, а зачем буржуазии нужно было свергать царя? Ей что — при царе плохо жилось? Ее чем-то или в чем-то при царе ущемляли? Если бы российским капиталистам плохо при царе жилось, то они бы уводили капитал и строили предприятия, скажем, в свободной Франции. Однако все было наоборот — французские капиталисты ввозили из Франции капитал и строили свои предприятия в России.

И если всмотреться в то, кто именно, на самом деле, свергал царя в феврале 1917 года, то можно увидеть, что это была часть предавших Россию и царя политиков, конкретно — часть депутатов Государственной Думы и царской аристократии. И на их предательстве не просто царя, а всей России, стоит остановиться.

Начну с того, что царя бы не свергли, если бы Первая мировая война, в которой в это время участвовала Россия, была удачной. Но она была неудачной, скажем, в 1915 году русская армия терпела Великое Отступление, оставившее врагу обширные районы России. Причин было несколько, но выпирала материальная причина — не было снарядов. Было из чего стрелять, но не было чем. Историк Николай Яковлев в своей книге «1 августа 1914» (1974) формально исследовавший ту войну, а фактически — движущие силы февральской революции, дает такие данные:

«За пять месяцев Великого Отступления 76-мм «мотовки» снарядов израсходовали немногим более 4 миллионов выстрелов. В 1915 году армия получила свыше 10 миллионов таких снарядов отечественного производства, 1,2 миллиона поступило из-за рубежа, и перешел запас снарядов 1914 года — 4,5 миллиона. К этому нужно добавить 1,3 миллиона снарядов к средним калибрам, поставленных в 1915 году русской промышленностью, и еще несколько сот тысяч таких снарядов, оставшихся от 1914 года. Грубо говоря, 18 миллионов снарядов!

Сопоставление цифр поступления снарядов за год и расхода их — интригующая загадка. Можно было бы сослаться на то, что, скажем, поставки увеличились к концу года, а к лету была нехватка. Фактические данные не подтверждают этого — из 10 миллионов снарядов для 76-миллиметровых пушек 4 миллиона поступили в первой половине года. Дело было в другом. Помимо психологических причин, образно описанных Маниковским, в деле артиллерийского снабжения хозяйничали чьи-то незримые руки. Кто-то был заинтересован в том, чтобы императорская армия терпела поражения из-за нехватки снарядов, в то время как тыловые склады забивались ими до предела. Не в ожидании ли того времени, когда в бой пойдет армия буржуазной России? Едва ли смелое допущение…».

Николай Яковлев (делая, разумеется, марксистские выводы, как того требовал Агитпроп), все же, внятно дает понять, что с целью дискредитировать власть царя, вели Россию к поражениям в войне (например, лишала фронт снарядов) не известные тогда революционные партии, а тайная организация масонов, занимавших ключевые посты в Думе и царской администрации. «Масоны вели дело к «упорядоченному» в их понимании переходу власти в руки буржуазии, в форме только военной диктатуры, или, если угодно, хунты, естественно, не связанной никакими законами, — делает вывод Яковлев и задается вопросом, — Кого же планировали масоны поставить во главе хунты?». И на этот вопрос ответ находится: «…в частном заседании Гос. думы, в полуциркульном зале, 27 февраля, было сделано, по свидетельству Шидловского, предложение о военной диктатуре и вручении власти популярному генералу, имя которого и назвал Некрасов. Это был генерал Маниковский». Правда, кандидатура заместителя военного министра генерала А. Маниковкого тогда не встретила поддержки остальных революционеров, но нам интересно то, что именно этот генерал и отвечал во время войны за снабжение русской армии оружием и боеприпасами. И масоны проталкивали его во власть!