Николай Попов - Открывая новые страницы... [Международные вопросы: события и люди]

В январе 1923 года А. А. Иоффе встретился в Шанхае с великим китайским революционером Сунь Ятсеном и обсудил ряд вопросов советско-китайского сотрудничества. Сунь Ятсен, который и раньше переписывался с В. И. Лениным и Г. В. Чичериным, обратился в феврале 1923 года к Советскому правительству с просьбой направить в Кантон советских военных специалистов и политработников для оказания помощи революционному правительству. СССР пошел навстречу просьбе Сунь Ятсена и командировал на Юг Китая группу советников для изучения вопроса об оказании военной помощи. Одновременно Советское правительство ассигновало необходимые средства в размере 2 миллионов долларов. Осенью 1923 года правительство Сунь Ятсена направило в СССР военную делегацию для изучения опыта Красной Армии.

В Южный Китай были направлены видные советские военачальники П. А. Павлов, В. К. Блюхер, А. И. Черепанов, В. К. Путна и другие, которые оказали существенную помощь в реорганизации революционной китайской армии. Осенью 1923 года в Кантон прибыл М. М. Бородин, ставший главным политическим советником Сунь Ятсена. Отношения СССР с правительством Южного Китая становились все более прочными.

Положение же в Северном Китае оставалось по-прежнему сложным. «В Пекине нет ни президента, ни кабинета, — писал советник неофициального представительства РСФСР в Китае Я. X. Давтян, — а есть сколоченное из оставшихся министров «правительство», которое вряд ли можно считать таковым».

В конце января 1923 года в связи с болезнью из Китая выехал руководитель делегации РСФСР А. А. Иоффе. Советское правительство предложило Пекину перенести переговоры о нормализации советско-китайских отношений в Москву, но китайское правительство не согласилось.

Встал вопрос, кого направить в Пекин в создавшейся обстановке. «Восточные дела, — по словам Г. В. Чичерина, — сложнейшие, важнейшие, требующие конкретного знакомства». Для выполнения столь деликатного дипломатического поручения лучше всего, по его мнению, подходил Карахан, имя которого было хорошо известно в Китае. Поэтому, как ни тяжело ему было расставаться со своим «незаменимым работником», он все же предложил, а Советское правительство утвердило кандидатуру Л. М. Карахана для переговоров с правительством Китая об установлении дипломатических отношений. Направляя на эти переговоры дипломата, занимавшего должность заместителя наркома, Советское правительство еще раз продемонстрировало, какое большое значение оно придавало установлению добрососедских отношений с Китаем.

Однако отправиться в Пекин Лев Михайлович смог только спустя несколько месяцев. Сначала отсутствие Г. В. Чичерина, занятого на Лозаннской конференции, затем «ультиматум Керзона» в мае 1923 года с требованием отзыва советских полпредов из Ирана и Афганистана, имевший целью запугать СССР, подорвать его престиж в странах Востока, изолировать СССР от сопредельных стран Азии, задержали Л. М. Карахана в Москве.

В мае 1923 года в Лозанне был убит белогвардейцем Конради видный советский дипломат Вацлав Вацлавович Боровский. Во время перестрелки были ранены еще двое советских дипломатов: Максим Анатольевич Дивильковский и Жан Львович Арене. Смерть Воровского, с которым он работал с первых дней в Наркоминделе, потрясла Карахана.

Лишь в июне 1923 года Лев Михайлович получил возможность начать подготовку к поездке в Пекин. С наркомом он хотел обсудить прежде всего общие вопросы политики Советского Союза в Китае. Как-то, зайдя в кабинет Карахана в Наркоминделе, Георгий Васильевич сам завел разговор о его предстоящей миссии в Китай. Коснувшись последних событий, в том числе и «ультиматума Керзона», Г. В. Чичерин задумчиво повторил неоднократно высказывавшуюся им прежде мысль:

— Повсюду на Востоке нам предстоит, несомненно, период более затруднительных отношений и борьбы. Мировая реакция переменила тактику. Она прячет бич и выставляет вперед конфетку. Мировой капитал начинает понимать, что он может довольно многого достигнуть на Востоке путем предоставления экономических выгод и путем подкупа общественных верхушек этими выгодами или даже прямой коррупцией.

Согласившись с этой оценкой, Лев Михайлович обратил внимание наркома на одну интересную деталь в поведении буржуазных дипломатов в странах Востока — попытку использовать революционный авторитет СССР и репутацию единственного борющегося с империализмом государства в своих интересах.

— Если в Берлине и Варшаве, — продолжал Карахан, — французские послы не принимают советских полпредов, то в Ангоре (Анкаре) французские представители добиваются приема у С. И. Аралова, в Персии и Афганистане то же делают англичане, стремясь в глазах местного общественного мнения близостью к нам улучшить свое собственное положение.

Перейдя к вопросам своей предстоящей миссии, Лев Михайлович говорил наркому:

— Арена международной борьбы империализма из Европы, из Атлантического бассейна переходит к берегам Тихого океана и намечает своим центром Китай.

Империалистические державы боятся объединенного, сильного и независимого Китая, — продолжал Л. М. Карахан. — И только Советский Союз готов поддержать Китай в его борьбе за полную независимость.

— Советская Россия и Китай — естественные союзники, — медленно произнес Г. В. Чичерин, — и этой политике между ними принадлежит будущее…

Беседа, как всегда, затянулась за полночь.

В начале августа 1923 года Л. М. Карахан выехал из Москвы.

…Вот и Харбин — город его революционной юности. Л. М. Карахана атакуют корреспонденты. Он дает свое первое в Китае интервью, в котором выражает твердую уверенность в успехе своей миссии. Во второй половине августа он дает информацию в НКИД о своих встречах с маньчжурскими политиками в Харбине и Мукдене. На всем пути следования от Харбина до Пекина посланцев Советского Союза приветствовали представители самых широких кругов китайской общественности.

Прибыв 2 сентября 1923 года в Пекин, Л. М. Карахан быстро установил самые широкие связи с представителями китайской общественности, парламентариями, преподавателями, журналистами, часто бывал в университетах. Авторитет Льва Михайловича рос день ото дня. Ценили его принципиальность, прямоту и убежденность. В принципиальных вопросах советской политики в Китае он не шел ни на какие уступки, несмотря на все попытки его «приручить».

Однажды на приеме, устроенном в честь Л. М. Карахана, его партнер по переговорам Ван Чжэнтин в своей приветственной речи дал понять советскому полпреду, что тому, мол, следует проводить в Китае политику по образцу американской. Лев Михайлович в своей ответной речи дал вежливую отповедь этим попыткам навязать СССР курс, угодный империалистическим державам. Он заявил, что Советский Союз никогда не будет следовать примеру США и требовать права экстерриториальности или системы капитуляций, не будет учреждать своих судов и администрации на китайской земле. Советская Россия отказывается от всех концессий и привилегий, нарушающих суверенитет или интересы китайского народа.