Алексей Тепляков - Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920–1930-х годах

В период 1920-1930-х гг. коменданты полномочных представительств ОГПУ и оперсекторов нередко держались на своих местах многие годы, пользуясь покровительством сменяющихся начальников. Наказывали их за пьянство и прочие злоупотребления не так часто, как прочих чекистов. Некоторые из них показывали – по крайней мере, на словах – желание исправиться. Комендант Иркутского окротдела ОГПУ Максим Прашман (украинский рабочий, в гражданскую войну работавший председателем ревтрибунала) летом 1929 г. на партчистке заявил, что радикально уменьшил потребление спиртного: «ранее выпивал, сейчас [пью] редко, и то пиво» [27] ГАНО, ф. п-1, оп. 7, д. 15, л. 1-4; ф. п-6, оп. 1, д. 934, л. 25; Тюменский областной центр документации новейшей истории (ТОЦДНИ), ф. 1, оп. 1, д. 17, л. 116, д. 276, л. 53 об.; Известия Сиббюро ЦК РКП(б). № 42-44. — Омск, 1922. С. 40; Центр документации новейшей истории Омской области (ЦДНИОО), ф. 18, оп. 2, д. 12, л. 403, 405. .

Биография и похождения другого выглядят более характерно. М.Н. Зайцев с 1925 г. служил курсантом в омской пехотной школе, три года спустя был отчислен по неуспеваемости и тут же поступил в Омский окротдел ОГПУ: сначала надзирателем, потом дежурным комендантом. 3, 4 и 5 мая 1933 г. он руководил опергруппой, приводившей в исполнение расстрел 281 осуждённого по «заговору в сельском хозяйстве». Далее, насколько известно, объёмы работы Михаила Зайцева снизились – с мая по октябрь 1934 г. он участвовал в расстрелах десяти человек, осуждённых краевым судом. Не раз Зайцев получал партвыговоры «за пьянку»; в июле 1934 г. на партчистке в Омском оперсекторе НКВД, признав, что «с проститутками был в компании, пьянствовал...», оказался исключён из ВКП(б), но ещё некоторое время сохранял должность.

Тюремные работники «путешествовали» по всей стране точно так же, как и остальные чекисты. Вот начало биографии одного из многих основоположников будущей системы ГУЛАГа, пришедшего в неё из военных рядов: Аукэ Фердинанд Вильгельмович, 1889 г.р., немец, образование начальное. С 1903 г. работал по найму, механик. С 1917 г. служил в отдельной Латышской дивизии, комбат, в том же году стал большевиком. С 1921 г. командир 275-го полка 29-й дивизии. С 11 августа 1922 по август 1924 г. комендант Соловецкого концлагеря ОГПУ. С 8 августа 1924 по 1 ноября 1925 г. начальник исправтруддома в Архангельске. В 1925 г. получил строгий выговор с предупреждением от Архангельской губКК РКП(б) за «вступление в брак по церковному обряду»; в 1926 г. – строгий выговор «за выпивку». С 10 декабря 1926 г. Ф.В. Аукэ работал начальником Канского исправтруддома в Сибирском крае [28] ОСД УАДААК, ф. р-2, оп. 7, д. п-4651, т. 42, л. 62-65; ГАНО, ф. 911, оп. 1, д. 11, л. 9; ф. 1027, оп. 8, д. 31, л. 17, 25, 31, 65, 66; РГАСПИ, ф. 17, on. 9, д. 2734, л. 77-77 об. .

Чекисты воспринимали участие в экзекуциях как малоприятную, но совершенно необходимую обязанность М.П. Шрейдер в мемуарах, упоминая о коллегах, работавших комендантами, с полным сочувствием к ним замечал, что это были несчастные люди, вынужденные глушить себя алкоголем. Те, кто прошёл через гражданскую войну, попав затем в систему карательных органов, легко распоряжались чужими жизнями и не боялись вида чужой смерти. Мотив классовой мести играл значительную роль при поступлении в ЧК: например, бывший узник белого «эшелона смерти» Г.А. Линке, этапированный из Новониколаевска на Дальний Восток, с июня 1921 г. работал комендантом Амурского облотдела Госполитохраны ДВР в Благовещенске. Н.М. Майстеров, с 1922 г. трудившийся комендантом Енисейской губчека, а затем работавший комендантом полпредства ОГПУ по Сибкраю, потерял брата, убитого белыми в Каинской тюрьме летом 1918 г.

У столяра Барнаульского уезда и большевика с 1917 г. А.Ф. Щербакова жену зверски замучили белые каратели. Этому партизану передали последние слова супруги, которой палачи отрезали груди: «То, что вы делаете со мной, мой муж будет делать с вами...» 35-летний Щербаков дезертировал из полка и в марте 1920 г. записался в свежеобразованную Новониколаевскую губчека. Проработав месяц, был арестован за самовольную отлучку из воинской части и ревтрибуналом 5-й армии присуждён к отправке в другой полк. Но уже с конца мая 1920 г. Щербаков, добившийся увольнения из армии, числился сотрудником для поручений Новониколаевской чека. Он исправно участвовал в арестах и давал свидетельские показания против некоторых арестованных, но этого Андрею Фёдоровичу было мало – и в 1921-м он в течение восьми месяцев работал помощником коменданта. Затем Новониколаевским губкомом РКП(б) Щербаков был отозван из губчека и назначен отделённым комендантом местного концлагеря. Впоследствии он год учился в комуниверситете им. И.Н. Смирнова, но выше кассира «Хлебопродукта» и заведующего выплатным пунктом Бийской страхкассы не поднялся... [29] Шрейдер М.П. Воспоминания чекиста-оперативника. Архив НИПЦ «Мемориал». Л. 81; РГАСПИ, ф. 17, оп. 9, д. 2985, л. 126-126 об.; Архив УФСБ по НСО, д. п-20905, л. 82; ГАНО, ф. п-3, оп. 15, д. 9836 (л.д.); ф. п-11а, оп. 1, д. 77, п. 7-8.

Вокруг известных лиц из числа казнённых их палачами создавался некий мистический ореол. Труп видного врага вызывал острое любопытство. После уничтожения 10 апреля 1922 г. остатков повстанческой армии подъесаула А.П. Кайгородова отрубленная голова мятежника, много месяцев державшего в страхе коммунистов Горного Алтая, была послана начальником карательного отряда И.И. Долгих в Барнаул в ящике со льдом. Начальник 21-й дивизии Г.И. Овчинников принес голову Кайгородова в большой кастрюле со спиртом прямо на заседание Алтайского губисполкома, после чего трофей отправили в Новониколаевск – на любование вышестоящему начальству. В 1924 г., в день приезда М.И. Калинина в Самарканд, была уничтожена группа басмачей, после чего голову их вожака Юлдаша доставили лично «всесоюзному старосте» [30] Гришаев В.Ф. «За чистую советскую власть...» — Барнаул, 2001. С. 163; Плеханов А.М. ВЧК-ОГПУ: Отечественные органы государственной безопасности... С. 369. .

Комендантские отделы, вопреки распространённому мнению, отнюдь не были монополистами в исполнении бесчисленных смертных приговоров. У чекистов 20-х годов вообще считалось хорошим тоном лично приводить в исполнение приговор над осуждённым именно тому следователю, который вёл дело. Считалось, что такой порядок повышает ответственность чекиста за результат расследования. По воспоминаниям видного чекиста Г.С. Агабекова, в Екатеринбурге в 1921 г. руководящие работники губчека постоянно помогали расстреливать, после чего «напивались до положения риз и не показывались на службе по два, по три дня». И это не было их стихийной инициативой – в начале 1919 г. ВЧК секретнейшей шифровкой обязало руководящих работников (членов коллегий) губернских и республиканских чека непременно участвовать в казнях «контрреволюционеров», о чём есть прямые свидетельства: объяснительная записка председателя Брянской губчека А.Н. Медведева в ЦК РКП(б) от 19 декабря 1919 г. и показания главы Тульской губчека Прокудина от 15 марта 1919 г. [31] Агабеков Г.С. Секретный террор: Записки разведчика. — М., 1996. С. 51; Сведения К.В. Скоркина.