Юрий Галенович - Сталин и Мао [Два вождя]

Мао Цзэдун принял решение не делать одновременно с Москвой официального заявления, то есть не выступать в один и тот же день вместе с Москвой и Улан-Батором (Сталин хотел тем самым и дать понять Вашингтопу, что и в вопросе о МНР Мао Цзэдун вынужден идти за ним) с заявлениями министров иностранных дел, а просто ограничиться опубликованием статьи в своей центральной печати. 19 января текст такой статьи, написанной самим Мао Цзэдуном, был передан в Пекин для опубликования в форме ответов на вопросы корреспондента заведующего управлением информации Центрального народного правительства КНР Ху Цяому. Мао Цзэдун много раз применял такого рода прием, когда его соображения появлялись в печати за подписью его подчиненных. Однако все это имело место тогда, когда речь не шла еще о межгосударственных отношениях. Тем более что на сей раз акция Мао Цзэдуна была осуществлена, несмотря на явные грядущие серьезные осложнения в его отношениях со Сталиным, причем практически по главному вопросу мировой политики, по вопросу об отношениях с США.

Как и было обусловлено в беседе Молотова с Мао Цзэдуном, Советский Союз и Монгольская Народная Республика в один и тот же день, 21 января 1950 года, выступили с официальными заявлениями в связи с речью государственного секретаря США; это было сделано в форме заявлений министров иностранных дел каждого из этих двух государств в отдельности.

В заявлении министра иностранных дел СССР указывалось на то, что отношения между СССР и КНР имеют под собой прочную основу дружбы, взаимного уважения независимости и территориальной целостности, что МНР существует как независимое суверенное государство более 30 лет (и это отмечено в Ялтинском соглашении СССР, США и Великобритании), что правительство Китая еще в 1945 году признало МНР, а КНР и МНР установили между собой нормальные дипломатические отношения.

В Пекине в тот же день, 21 января, были опубликованы ответы на вопросы корреспондента заведующего управлением информации правительства КНР Ху Цяому. Заявления министра иностранных дел КНР не появилось.

Сталин придал случившемуся серьезное значение. Через несколько дней он пригласил к себе в Кремль Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая. При этом было подчеркнуто, что с советской стороны в беседе будут участвовать только Сталин и Молотов. В качестве переводчика с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем был Ши Чжэ. Сталин заранее не предупредил Мао Цзэдуна, о чем пойдет речь.

По наблюдениям Ши Чжэ, Сталин и Молотов были настроены дружественно, однако в их поведении не было прежней теплоты.

После того как все уселись, Сталин сказал: «Я пригласил вас сегодня, чтобы обменяться мнениями в этом узком кругу. У Молотова есть кое-что сказать, давайте сначала выслушаем его».

Молотов изложил следующее: «В прошлый раз мы договорились о том, что в связи с речью Ачесона каждый выступит с официальным заявлением с осуждением клеветнических утверждений Ачесона. Мы также условились, что заявление осуждающего характера будет сделано от имени официальных властей. Хотелось бы спросить, опубликовало ли китайское правительство такое заявление?»

Мао Цзэдун тут же ответил: «Опубликовало. Оно опубликовано от имени Ху Цяому».

Сталин поинтересовался: «Кто такой этот Ху Цяому?»

Мао Цзэдун пояснил: «Заведующий управлением информации. В этом качестве он и выступил с заявлением».

Сталин сказал: «В соответствии с международной практикой любой журналист может высказать свое мнение по любому вопросу, опубликовать интервью или комментарий. Но никакие его слова никоим образом не выражают официальную позицию и точку зрения. Поэтому в заявлении частного лица (журналиста) может быть сказано что угодно, но это ничего не стоит».

Вслед за тем Молотов сказал: «Мы ранее условились о том, что Китай выступит с официальным заявлением, иначе говоря, речь шла о заявлении, которое носило бы представительный характер, было бы авторитетным. Однако управление информации — это никоим образом не авторитетная организация, оно не представляет правительство. Интервью заведующего управлением информации корреспонденту никоим образом не заменяет собой выражение официальной точки зрения. Китайская сторона поступила не в соответствии с нашей предварительной договоренностью и таким образом пошла вразрез с нашим соглашением. В результате мы не достигли того эффекта, на который рассчитывали. Что при этом думает китайская сторона, нам не ясно. Раз уж мы договорились, достигли единодушного соглашения, то его следует выполнять, соблюдать. Держать слово — важнейшая часть нашего сотрудничества. Таковы наши соображения. Сегодня мы хотели бы послушать мнения и разъяснения китайских товарищей».

Мао Цзэдун, слушая Молотова, менялся в лице. Легкая улыбка сменилась холодностью, затем презрением и наконец даже гневом.

Сталин добавил: «Таким образом, мы сбились с шага. Пошли не в ногу, а это ослабляет наши силы. Я полагаю, что все мы должны держать слово, тесно взаимодействовать, идти в ногу, только так мы будем сильны».

Тут Сталин посмотрел на Мао Цзэдуна и увидел, что тот весь кипит от возмущения и гнева; и тогда Сталин улыбнулся и дружелюбно сказал: «Товарищ Мао Цзэдун, впереди еще много времени; у нас будет еще очень много случаев и возможностей, когда мы будем взаимодействовать, сотрудничать. Пусть нынешний случай окажется только первым неудачным блином, давайте извлечем из этого опыт и уроки, усилим наше сотрудничество в дальнейшем. Именно это мы и должны сделать. Хотя в нынешнем случае нет ничего экстраординарного, однако мы все-таки действовали не в соответствии с первоначально определенным планом, мы сбились с ноги. Таким образом мы предоставили врагу возможность найти щель, которую он может использовать».

Мао Цзэдун только курил, глубоко затягиваясь. Он не произнес ни слова. Он был суров и холоден. Хотя Сталин улыбался и говорил, увещевал, на лице Мао Цзэдуна не было и тени улыбки, он не пошел навстречу ни в чем, он не выдавил из себя ни единого слова.

Чжоу Эньлай выступил с пояснениями и разъяснениями. Он сказал, что Китай поступил таким образом, исходя из исторического опыта. В прошлом очень хорошие результаты давал именно такой метод разоблачения измышлений Коммунистической партией Китая. Так она поступала и в отношении гоминьдановского правительства Чан Кайши, и в отношении японского империализма, и даже в отношении опубликованной Государственным департаментом США Белой книги. В 1949 году Госдепартамент США опубликовал Белую книгу, а КПК тогда раскритиковала ее в документе, подписанном редакцией агентства Синьхуа. Спрашивается, почему нельзя было применить тот же самый метод при критике измышлений Ачесона?