Юрий Галенович - Сталин и Мао [Два вождя]

Всего три с половиной года, с конца 1949 года по начало 1953 года, Сталин и Мао Цзэдун находились в равном положении, то есть обладали высшей властью и в своих партиях, и в своих государствах. Именно тогда, с их благословения, пропаганда обеих партий, и ВКП(б) — КПСС, и КПК, рисовала картину советско-китайских отношений самыми розовыми и радужными красками, внушая простому человеку мысли о нерушимости советско-китайской дружбы и о том, что у этих двух народов есть два вождя: Сталин и Мао Цзэдун; вожди были как бы равновеликими, их имена составляли один ряд, правда, в этом ряду имя Сталина ставилось перед именем Мао Цзэдуна.

В нашей стране была создана песня «Москва — Пекин», под которую каждую неделю с Ярославского вокзала уходили поезда в Пекин. Помнится, что в этой песне были такие слова:

(С последней строкой первого куплета происходили метаморфозы вслед за переменами в политике партии. Когда Сталин умер, в текст внесли изменения, и он стал звучать так: «Сталин и Мао в сердце у нас! В сердце у нас!»; когда же Сталина в нашей стране раскритиковали, а Мао Цзэдуна не сочли единственным высшим руководителем межкомдвижения, тогда слова песни изменили еще раз, и они стали выглядеть так: «Дружба навеки в сердце у нас! В сердце у нас!» Итак, имена Сталина и Мао исчезли, а их место заняла «дружба», о которой ранее в песне слов не было.)

В тексте песни была заложена важная тогда, с точки зрения Сталина, пропагандистская установка о необходимости сохранения мира, с чем вряд ли полностью и именно в такой формулировке был согласен Мао Цзэдун.

В заключительном куплете песни опять проводилась мысль о том, что Сталин хотел бы видеть Мао Цзэдуна в одном строю с собой, его государство в одном лагере, в одном строю с СССР, но при этом на первом месте, в голове колонны должен был всегда оказываться Советский Союз, могучий Советский Союз, а новому Китаю отводилось место рядом с СССР, но как бы чуть уступая ему первенство в движении и при принятии решений.

В КНР же, очевидно с благословения Мао Цзэдуна, в те же годы распевали свою песню:

Это означало:

Мао Цзэдун скрепя сердце был вынужден мириться и с тем, что имя Сталина приходилось ставить перед его именем, и с необходимостью вторить Сталину тогда, когда тот настаивал на тезисе о необходимости сохранять прочный мир во всем мире.

Миллионы людей в обеих странах на протяжении нескольких лет жили под гипнозом такого рода лозунгов и слов. При этом большинство искренне верило, что все это так и есть на самом деле. Прозрение пришло, но оно пришло в результате мучений, на которые именно Сталин и Мао Цзэдун обрекли народы.

Сталин и Мао Цзэдун. Два тирана, два диктатора двадцатого столетия. Погубители десятков миллионов жизней в своих странах, вожди двух крупнейших государств-соседей. Политическими государственные деятели, номинально или формально объединенные одной идеологией — марксизмом-ленинизмом — и фактически разъединенные и, более того, поставленные один против другого самой сутью своих воззрений и претензий на лидерство, на господство как в области идеологии, так и в геополитике. Сталин и Мао Цзэдун — это, так сказать, товарищи-соперники, это союзники поневоле.

В известной степени каждый из них выражал интересы своей нации, далее — своего государства-партии и, наконец, свои личные интересы. Ни один не желал, по сути дела, считаться с позицией другого. Компромиссы и соглашения между ними были взаимовынужденными, появлялись как результат упорной борьбы. Мао Цзэдун считал, что он со Сталиным сыграл вничью. Думается, что Сталин видел себя победителем в игре с Мао Цзэдуном. Всю тяжесть их борьбы пришлось нести народам обеих стран. Если Сталин был горем России, то Мао Цзэдун — горем Китая.

Сталин был практически хозяином в своей партии и в государстве задолго до того, как таким хозяином в своей партии стал Мао Цзэдун, и намного раньше того, как Мао Цзэдуну удалось в результате поражения его внутриполитического соперника Чан Кайши создать свое государство — Китайскую Народную Республику. Иными словами, Сталин пришел к власти в своей партии на пять-десять лет раньше, чем Мао Цзэдун — в своей, а к власти в своем государстве Сталин пришел на двадцать пять- тридцать лет раньше, чем Мао Цзэдун в своем. Правда, и из жизни Сталин, который был на 14 лет старше Мао Цзэдуна, ушел раньше на 23 года.

Сталин и Мао Цзэдун общались друг с другом только однажды; это произошло в конце жизни Сталина в Москве, куда был вынужден поехать с визитом Мао Цзэдун. Это было довольно длительное и далеко не простое свидание. Оно продолжалось почти два месяца.

До той поры они связывались между собой либо путем переписки, обмена телеграммами, либо через доверенных лиц, посредников. При этом сыграли свою роль некоторые политические фигуры. Существовал своего рода институт полномочных представителей. Отношения Сталина и Мао Цзэдуна осложняло то, что внутри КПК были деятели, которые делали ставку на помощь Москвы в своей борьбе за власть в КПК.

Две супруги Мао Цзэдуна, два его сына, его дочь либо провели в СССР по несколько лет, либо неоднократно бывали в нашей стране, что пытался использовать Сталин и чего не желал замечать Мао Цзэдун.

Уникальные это были лидеры, и уникальными были их отношения. Каждый из них был непоколебим в своем убеждении, что именно он и его партия, его идеология отражают коренные интересы не только его собственного народа, но и всего человечества, во всяком случае его трудящейся части. Они думали, что все, что они делают, осуществляется в интересах большинства простых людей. На самом же деле и тот и другой создали в своих странах тоталитарные режимы, партийно-государственные властные структуры, погубили миллионы и миллионы людей, своих сограждан, исторически отбросили свои страны и народы назад, задержали их развитие.